Софья Ковалевская

Сестра Анюта тем временем отправилась в Париж. Она хотела познакомиться с социальным движением Франции, где, как ей было известно, оно крепло, где появилось много деятельных революционеров. В Париже она предполагала поселиться с Жанной Евреиновой, зарабатывая на жизнь переводами. Владимир Онуфриевич обещал ей тысячу рублей в год заработка. Но Жанна из дому вырваться не смогла, с переводами тоже ничего не вышло. Анюта надеялась найти в Париже какое-нибудь занятие, способствующее политической и литературной деятельности, а Софья Васильевна должна была помочь сестре скрыть от родителей ее переезд во Францию, пересылая им парижские письма сестры из Гейдельберга.

В Париже Анюте пришлось пожить очень стесненно на сто пятьдесят франков в месяц. Вскоре она устроилась в типографию наборщицей на сто двадцать франков, сияла себе дешевую комнату в Пюто и начала заводить знакомства среди выдающихся людей литературного, ученого и политического мира. Она подружилась с известной в те времена писательницей и общественной деятельницей, членом Интернационала Андре Лео, о которой много писали в русских прогрессивных журналах и с которой был связан известный Анюте петербургский кружок поборниц высшего женского образования А. П. Философовой и M. H. Трубниковой.

В год приезда Анюты в Париж Андре Лео, Ноэми Реклю, Луиза Мишель и другие француженки, будущие участницы Парижской коммуны, создали «Общество борьбы за право женщин» и газету «Право женщин». Через Андре Лео Анюта сблизилась с одним из основателей секции Интернационала в Париже, Бенуа Малоном, и, таким образом, вошла в круг самых видных парижских социалистов, одни из которых, член Интернационала Шарль Виктор Жаклар, позже стал ее мужем.

После отъезда Анюты в освободившейся комнате поселился Владимир Онуфриевич и занимался в университете геологией.

Ковалевские и Лермонтова жили дружно втроем. Ранним утром начинали они рабочий день и только с шести часов вечера, когда закрывались лаборатории, давали себе отдых. Софья Васильевна находила удовольствие в долгих прогулках по чудесным окрестностям Гейдельберга, могла бегать по дороге, как ребенок. Ей было легко и хорошо: она занималась наукой, и близкие друзья жили с ней рядом, всегда готовые поговорить с ней о ее делах, интересах.

Но в начале зимы к ним неожиданно приехала Анюта из Парижа и Жанна Евреинова из России.

После отъезда Ковалевской и Анюты за границу Евреинова напомнила своему отцу об обещании отпустить ее учиться. Отец разгневался и заявил, что «лучше увидит дочь в гробу, чем в университете». Надеяться на то, что отец изменит решение, Жанна не могла. А к этому присоединилась еще одна неприятность. Высокая, статная, с точеным профилем и пышными темными волосами, Евреинова была очень хороша собой и приглянулась брату Александра II — великому князю Николаю Николаевичу. «Августейший» поклонник начал преследовать Жанну своим вниманием при молчаливом содействии ее отца. Девушка пришла в отчаяние и хотела утопиться. Но Софья Васильевна посоветовала ей обратиться за помощью к В. Я. Евдокимову, который вел книжные дела Владимира Онуфриевича, и бежать за границу. Евдокимов, дав Жанне денег, свел ее с нужными людьми, они перевели девушку ночью по болоту через границу под обстрелом стражи, и она добралась до Гейдельберга.

Квартира всех не вместила. Ковалевскому пришлось найти себе комнату неподалеку. Первое время Софья Васильевна часто навещала его, проводила у него целые дни, иногда они и гуляли вдвоем. Анюта и Жанна возмущались и заявляли, что раз брак Ковалевских фиктивный, не следует допускать подобную интимность, словно брак настоящий. Они очень нелюбезно обходились с Владимиром Онуфриевичем, между ними все чаще происходили мелкие, возмущавшие его стычки, которые отражались и на его чувстве к Софье Васильевне. Несправедливое отношение Анны Васильевны к нему, выполнявшему договор с Софьей Васильевной о том, что семью они начнут строить лишь после окончания занятий наукой, вызвало в нем гнев. Он даже перестал заниматься математикой и написал брату, что «не способен к математике; это закрывает дорогу к серьезной физике; придется налечь больше на химическую и палеонтологическую часть геологии». В конце концов, потеряв терпение, Ковалевский решил уехать в Вюрцберг. К этому времени он прослушал все лекции, какие были нужны, и ему незачем было оставаться в Гейдельберге.

Из Вюрцберга, не найдя там ничего интересного для себя, он отправился в Мюнхен, где находился самый крупный в Европе палеонтологический музей, и погрузился в печатные труды по геологии и палеонтологии, изучал обширные коллекции ископаемых, совершал геологические походы. Вскоре он, как метеор, носился по городам Европы, доводя Софью Васильевну до головокружения одним перечнем мест, где побывал… без нее!