Софья Толстая

Безусловно, дети очень многое перенимали от своих родителей — манеры, знания о мире, их окружавшем, но этого было недостаточно. Кто‑то должен был постоянно, систематически заниматься с ними. Соня заинтересовалась практикой воспитания, которая бытовала в семье мужа. Первой воспитательницей, конечно, была maman, она вела детский журнал поведения, в котором подмечала все сильные и слабые стороны своих питомцев. Мария Николаевна отмечала, например, в поведении старшего сына Николеньки очень много положительного. Поэтому за такие похвальные качества, как учтивость, всячески поощряла малыша. От ее зоркого взгляда не ускользнули и недостатки сына: склонность к капризам, блажь, тщеславие. Видя это, она прибегала к самой суровой мере наказания: ставила Николеньку в угол. Мария Николаевна мечтала, чтобы дети росли добрыми, ласковыми и некапризными. Maman регулярно оценивала поведение своих подопечных с помощью «билетиков», на которых писала замечания: «порядочно», «изрядно, но не без блажи». Она придавала огромное значение воспитанию и обучению своих мальчиков, используя с этой целью необходимую литературу, например сочинения мадам Жанлис. Не гнушалась и собственным опытом, доставшимся ей от отца, князя Волконского, сурового и строгого воспитателя. Именно он посеял в ней «семя нравоучения», научил свою дочь здравому размышлению, не забыл о деловых навыках, приучил ее к регулярным подсчетам всех припасов для барского стола и дворни, а также кормов для скота и лошадей. Дочь внимательно подсчитывала все доходы, получаемые от скотного двора и от пряжи, изготовленной из льняного волокна. Она должна была знать, какова стоимость обоза до Тулы и до Москвы. Эту отцовскую модель воспитания Мария Николаевна стремилась активно внедрить в своей родительской практике. Идя по стопам своего строгого родителя, она повторила его воспитательный опыт: ее дети прекрасно читали по — русски уже в четырехлетием возрасте, а по — французски — в пять лет. Мария Николаевна привила детям любовь к книгам, питавшим их души на протяжении жизни, к ботаническим прогулкам по Ясной Поляне, когда‑то совершаемых ею под руководством немца — учителя. К сожалению, Лёвочка остался без матери в два года — она не выдержала последних тяжелых родов и скоро угасла.

Соня радовалась, что их с Лёвочкой старший сын Сережа уже в три года знал азбуку. Не случайно же он так похож на отца! Но разве можно справиться ей без гувернеров и учителей? Родителям и позже опекунам мужа это удовольствие обходилось очень дорого. Как рассказывал Лёвочка, на жалованье учителей и гувернеров ежегодно уходило более 12 тысяч рублей, которые его тетка Алина получала от Языкова, опекуна детей, на расходы. Но образование, безусловно, стоило этого.

У братьев Толстых было три гувернера из французов и немцев, две гувернантки, шесть учителей, священник, обучавший Закону Божию, был даже учитель верховой езды. Гувернерам, немцу Федору Ивановичу Ресселю и французу Сен — Тома, платили по 1500 рублей в год ассигнациями. Через год жалованье было увеличено еще на 500 рублей. При этом каждый гувернер имел отдельную комнату, когда семья жила в Москве, в доме с мезонином на Плющихе, слугу и прекрасно оборудованную классную комнату, в которой висело расписание занятий, проводимых с восьми часов утра и до самого вечера. Сен — Тома преподавал латинский и французский языки, а также французскую литературу, а после уроков проверял задания, данные другими учителями. Также он публично разбирал этику поведения своих подопечных. Учителям платили по 1040 рублей, а студентам — преподавателям — по 520 рублей в год. «Лёва — рева» запомнил и полюбил своего первого учителя, немца Фридриха Ресселя, бескорыстного, готового работать без жалованья исключительно из любви к детям, с которыми не мог расстаться, потому что очень к ним привык.

Соне очень помогли воспоминания Лёвочки о Федоре Ивановиче Ресселе (так по — домашнему звали в семье добродушного учителя. — Н. Н.), воспетом мужем в трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность», о всей системе воспитания, бытовавшей со времен деда и оказавшейся весьма продуктивной и вдохновительной. Пока муж сажал большой яблоневый сад, говоря при этом, что он делает это для сына Сережи, Соня всерьез была озабочена поиском гувернеров и учителей для своего первенца. Она потихоньку приучала детей к разумному комфорту, но не к роскоши. Одевала и кормила их очень просто. Самые большие затраты она планировала на обучение детей, на гувернеров и бонн. При этом Соня не хотела самоустраняться от воспитательного процесса, желала принимать посильное участие в обучении своихдетей. Она всегда помнила о своем дипломе домашней учительницы, который бережно хранила. Пришло время воспользоваться своими профессиональными знаниями.