София, Анна, Мара...

      София долго пеняла мне, что я совсем пропал из жизни семьи. Рассказывала о родителях и о произошедших в местечке событиях. Я слушал в пол уха, просто наслаждаясь звуком её голоса, улыбкой, грацией жеста, которым она поправляла пряди роскошных длинных волос. До позднего вечера говорили мы и не могли наговориться. Усталость брала своё, а я боялся уснуть. Я пытался помешать дьяволу, но проиграл поединок потустороннему присутствию. Той ночью, как ни странно, чудовище проявило несвойственное ему сострадание и отключило моё сознание, так что очнулся я только ранним утром.

      София спокойно спала в комнате, где я оставил её. Спящая сестра выглядела ангельски прекрасной. На лице её играл легкий румянец, губы приоткрылись, и зубы блестели матовым перламутром. Софи спала, а я сидел возле её постели, как часовой. А она спала, спала и спала. Вот тогда страх начал сжимать мне сердце. Сестра не просыпалась. Поначалу я осторожно попытался разбудить её. Затем всё сильнее. Я похлопал Софию по щекам, потряс за плечи – она спала. И тут с запозданием я почувствовал, что не ощущаю в себе больше чужеродного присутствия. Я – это я, а демон исчез! Ужас пробрал меня до костей. Что произошло ночью с моей малышкой? Почему нечто покинуло моё тело? Я терялся в догадках. Через двое суток тщетных попыток разбудить сестру, я начал понимать, что разум Софи не вынес встречи с инкубом. Она впала в летаргический сон.

      О летаргии до сих пор нет у медицины однозначных знаний. Она так и остаётся пока неразгаданной загадкой.  Забвение и бездействие – вот что значит летаргия. Врачи называют её заболеванием мозга, которое делает вас уставшим.

      Да, образование мне помогло. Я мог делать необходимые процедуры, чтобы поддерживать жизнь в теле человека в летаргическом сне. Вот чего добивался демон, когда заставил меня связать жизнь с медициной. Но самое ужасное открытие меня ещё ожидало впереди. Пока же моё существование ограничилось работой в клинике и уходом за сестрой. Зонды, капельницы, уколы – так и шла бесконечной изматывающей полосой череда дней. Я не имел возможности нанять сиделку. Впутывать в страшную историю, подвергать кого-то ещё опасности, нет, мне хватало жертв. А вдруг София очнётся в моё отсутствие? И останется ли она человеком? Мысли терзали меня постоянно. Я чувствовал – зло не исчезло. Оно вернётся, и возвращение его будет неожиданным и страшным.

 * * *

      Проходили дни, месяцы, но ничего не изменилось в состоянии Софии. Разве что, румянец совсем пропал с её чудесного лица. Как-то бережно моя сестру – она была такой лёгонькой, что я частенько на руках относил её в ванную и мыл, я заметил, что у неё наметился небольшой животик. Но сразу не придал этому особого значения, ведь София совсем не двигалась, а за её искусственным питанием я строго следил. Но с каждой неделей она прибавляла в талии, и пора мне было уже перестать обманывать самого себя, закрывать глаза на очевидный факт. София была беременна, и даже не стоило говорить, кто отец её ребёнка! Жуткий монстр, что владел моим телом. Моё сознание расщепилось в один момент. Одна часть требовала убить сестру немедленно, другая необдуманно надеялась, что всё разрешится благополучно. Я слушал сердцебиение плода, и не замечал в его ритме никаких отклонений, наоборот, этот тихий ритм словно завораживал меня. «Хочу жить, дай мне жить».- Эти слова постоянно преследовали мой слух в утробном биении. И я говорил себе, что ужас закончился, больше не произойдёт ничего плохого. Ребёнок родится нормальным, Софи очнется от зачарованного сна, мы будем жить долго и счастливо. Таким образом я и проуговаривал себя до срока родов.

      Мне ничего иного не оставалось, как задействовать всё влияние и связи, чтобы уложить Софию в клинику. Провести подобную операцию в домашних условиях я не имел возможности. Наконец, час икс наступил.

      В операционной я справился один и за анестезиолога, и за медсестру, и за хирурга. Не мог же я рисковать чужим рассудком и жизнью, не зная, что произведёт на свет моя несчастная сестра! Мои руки дрожали, а внутри меня всё трепетало от страха перед неизвестностью. Операция проходила в обычном порядке, состояние Софии было стабильным и не внушало опасения. Делая надрез на матке сестры, я неистово молился: «Господи, только бы не ужасного уродца выносила в себе бедная девочка!» И какое же счастье я испытал, когда извлёк на свет очаровательного младенца. Это была девочка, абсолютно здоровая без видимых отклонений. Единственное, что насторожило меня – дитя не закричало, когда я шлёпнул его по крохотной попе. Она лишь широко распахнула необыкновенные фиалковые глаза. И я погиб. С той минуты я стал рабом, инструментом, подданным,  безвольной тряпкой – не знаю, как ещё себя назвать, прелестной крохи. Я с трудом оторвался от ребёнка –