Софийские рассказы

— Готов, — ответил он таким тоном, будто не его, а меня должны были судить. — Могу ехать куда угодно. Но я не виновен!

— Не торопись!

— Я не виновен! — повторил он. — Поехали.

Меня поразили его слова, и я даже испугался. До сих пор я не встречал такого бесстыдника. Чем я докажу его вину? И для чего мне тащить его целую ночь на грузовике? Чтобы потом все смеялись мне в глаза? Называли дураком и защитником опустившихся женщин? Моя миссия терпела крах. Я открыл дверцу и приказал ему выйти из кабины.

Он колебался, он хотел удостовериться в своей победе надо мной.

— Я не выйду, пока вы не измените свое мнение обо мне и не скажете все, что люди говорили обо мне. Я знаю, что вы забросали меня грязью! Я должен очиститься от этой грязи. В противном случае я подам на вас в суд! У меня тоже есть честь!

— Выходи! — закричал я вне себя от ярости. — Выходи скорее!

— Не выйду, пока вы не измените свое мнение обо мне!

Я схватил его за руку и насильно вытащил из кабины.

— Мерзавец! — скрипел я зубами. — Мошенник!

Он сполз на тротуар, продолжая играть роль оскорбленного. Я пригрозил ему милицией, но он только рассмеялся и сказал, что к помощи милиции прибегают лишь сплетники и старые девы, а потом повернулся и пошел по тротуару, подняв воротник своего пальто. Отойдя на несколько шагов от грузовика, он остановился спиной ко мне и закурил сигарету.

Обескураженный, я сидел за рулем, не зная, что делать. Этот слабохарактерный тип смял меня… Да, не сумел я справиться с ним. И, поняв это, я испугался. До сих пор для меня все было ясным, я понимал людей. Никогда прежде в моем сердце не возникало мрачных предчувствий из-за людей, из-за событий. А сейчас я оказался перед хилым ничтожеством и не смог ничего сделать.

Возвращался я ночью. Дорога была знакомой. Меня не покидали тревожные мысли. Как же быть? Имел ли я теперь право требовать чего-то во имя справедливости? Ведь я проиграл Масларскому…

Что скажет Виолета, узнав о моей поездке? Поверит ли, что я сделал это из лучших побуждений? Поймет ли меня?.. Я приходил в ужас от одной этой мысли и мчался, прибавляя газу, готовый свалиться в первую же пропасть, которая попадется на моем пути. Но машина послушно неслась по шоссе, повинуясь его изгибам и моим рукам. Я летел в темноте, зная, что в эту ночь мне суждено умереть. Но я не умирал. На этом бесконечном пути смерть не желала иметь со мной дела — так я был ничтожен. Кому были нужны униженное достоинство, утраченные иллюзии, осмеянное предсказание и самоуверенная логика?

Я ехал, не имея никакого представления, где нахожусь и когда доберусь до места, словно сбившись с курса, потеряв представление о времени и пространстве. Будто был я не от мира сего, не с этой земли, которая еще терпела меня, предоставляя мне свои прекрасные дороги, залитые асфальтом, обсаженные тополями, устремленные к городам, в которых трудились люди…

Я до боли в пальцах сжимал руль и плакал, поверженный в ужас одиночеством, которое давило на меня со всех сторон.

24

Последнее, что я запомнил, — высоко взметнувшийся перед глазами столб пламени. После этого я выпустил из рук руль. Конечно, никакого огненного столба не было, как показалось мне в то мгновение, когда произошла авария. Пламя вспыхнуло в моем утомленном мозгу, и я принял его за пожар или нечто подобное.

Сознание я потерял мгновенно. Сбивая каменные столбики ограждения, машина свалилась в русло какой-то пересохшей реки. Только благодаря чуду я остался жив. У меня была сломана рука и сильно ушиблена грудь. Потом мне сказали, что нашел меня шофер грузовика, ехавшего сзади.

Сразу же собрались люди и отвезли меня в больницу в соседний город. Там мне оказали первую помощь. А затем, когда я пришел в сознание, было решено перевезти меня в наш город, где мне могли оказать более квалифицированную медицинскую помощь. Я был очень благодарен всем за проявленную обо мне заботу, ведь у меня не было никого из родных, и всеобщее внимание тронуло мою душу…

После больницы меня отправили в профсоюзный санаторий, расположенный в пяти километрах от нашего города, в старой дубовой роще, с озером и множеством фонтанов. В праздник фонтаны весело били и, освещаемые солнцем, освежали воздух. Около них прогуливались больные, набросив на плечи длинные коричневые халаты. Ночью в лесу пели соловьи. Я слушал их и пытался пересчитать по голосам. И мне казалось странным, что я обращал на них внимание.