Согдиана

Что же случилось? Дейока, по воле Тиграна, обнажил в самый напряженный миг боя левое крыло войска и кинулся грабить обоз согдийцев и бактрийцев, сражавшихся под началом Баро. Вот почему гетайры обхватили дахов клещами, а люди Баро, забыв обо всем на свете, помчались назад - они бросились спасать свое имущество от алчного массагета. Измена решила исход битвы, начавшейся так удачно для Спантамано.

Леопард пытался вникнуть в суть происшедшего и отдать нужные распоряжения, но его оцепили со всех сторон. Один их гетайров пикой разорвал на Леопарде хитон. Другой оцарапал острием сариссы его лицо. Спантамано кружился вместе с взбесившимся конем и едва успевал отражать сыпавшиеся на него удары. В любое мгновение потомка Сиавахша могло пронзить копье македонца. Спантамано прикрывал щитом то бок, то грудь, то голову, молниеносно вертел мечом, словно пращой, и чувствовал, как рука немеет от утомления. Скоро Леопард обронит махайру, и тогда... так вот какой бывает - конец!

- Брат, не сдавайся! - загремел кто-то недалеко от Спантамано. Леопард, не оглядываясь, узнал по голосу Баро. Казалось, мощный крик наутакца проник в жилы Спантамано и разлился по ним небывалой силой. Глаза согдийца, залитые горячим потом, прояснились и ярко засверкали. С ушей, оглушенных беспрерывным и грозным шумом сражения, спала пелена, и в них ворвались вопли дерущихся, визг обезумевших коней, топот копыт, скрежет мечей и хруст разбиваемых щитов и ломающихся копий. Спантамано стал наносить удары с непостижимой ловкостью и быстротой. Поистине, то был и впрямь леопард, а не человек!

- Брат, не сдавайся! - Баро, огромный, раскосматившийся, точно разъяренный лев, широко замахивался тяжелой секирой, которую кое-как приподняли бы два обыкновенных воина; громадный отточенный кусок металла, насаженный на длинную толстую рукоять, обрушивался на македонцев, подобно раскаленному небесному камню, и с грохотом и треском разносил на куски древки пик, бронзовые щиты, плотные панцири, ребра, позвоночники и черепа. Вслед за Баро ломились через ряды ошалевших гетайров смелые пенджикентцы. Маленький, но сплоченный отряд разрезал, кромсал толпу врагов и выворачивал из нее целые шеренги, как плуг выворачивает пласты неровной каменистой почвы.

- Брат, не сдавайся!

Баро добрался до Спантамано и произвел вокруг него страшное опустошение. Пенджикентцы заслонили предводителя от македонских пик, а Баро стал прокладывать путь сквозь густое скопище неистово кричащих неприятелей. То один, то другой пенджикентец валился под ноги коней. Македонцы теснее смыкали кольцо вокруг Леопарда, но Баро опять и опять взмахивал секирой и раскидывал их, как буйвол диких собак.

Наконец Леопард оторвался от македонцев и помчался к видневшимся на западе песчаным дюнам. Рядом скакали Баро и пять уцелевших пенджикентцев. Гетайры потянулись по равнине следом, будто несметная волчья стая за выводком оленей. Они настигали беглецов. Баро круто осадил коня. Спантамано, видя это, остановился тоже. Наутакец схватил Спантамано за руку.

- Брат! - Глаза Баро выражали тоску. - Все равно всем не уйти. Я задержу юнанов. Спасайся... и прощай, Спантамано!

- Ты что? - крикнул Спантамано. - Умирать, так вместе.

- Нет! Тебе нельзя умирать. Беги! Ну, чего ты ждешь? - заорал он яростно. - Спасайся, я тебе говорю!

Он выдернул нож и воткнул его в круп Спантоманового коня. Скакун всхрапнул, взвился на дыбы и распластался в беге неуловимой черной птицей. Ветер засвистел в ушах Спантамано, как полая сарматская стрела. Согдиец попытался остановить коня, он едва удержался в седле. Скакун замедлил свой стремительный бег только на гряде холмов, когда выбился из сил. Спантамано оглянулся и увидел македонцев, столпившихся на одном месте подобно стервятникам над тушей павшего верблюда.

- Прощай, Баро, - горестно прошептал Спантамано. - Вот и ты покинул меня...

За спиной Леопарда послышались голоса. Он быстро обернулся и увидел трех горцев со скалы "Луны и Солнца". Они стояли на холме и глядели на потомка Сиавахша.

В далекой наутаке, в темной, закопченной хижине, Мандана думала о муже.

Она прижимала узкую ладонь к животу и со слезами на глазах слушала упорные, настойчивые, сильные толчки зародившегося в ней живого существа. И образ Баро сливался в ее воображении с образом того, кто должен был скоро появиться на свет. Нет, не подрублен корень рода Ману. Не иссяк источник жизни. Пусть нет молока у Манданы - сына Баро вскормит народ. Богиня Анахита победила.

ГОЛОВА СПАНТАМАНО

На скакуне судьбы скакал я без седла.

Закрыл глаза на миг, открыл - а жизнь прошла.

Я цели не достиг. Вокруг сгустилась мгла,

А цель - она вдали высокая скала.

Дойти мне до нее уже не суждено.

Труды, "Мухаммасы"