Соглядатай

Они остановились у двери, ждали, пока Арне отопрет.

— Я светил карманным фонариком и заманивал раков в сети, — добавил Роки.

В облезлой комнате для допросов имелся стол, четыре стула и телефон срочного вызова тюремной охраны.

Ножку стула выломать не удастся, но если положить стул на пол, взобраться на стол и спрыгнуть на гнутую спинку, то ламинат пойдет трещинами — вот и готов нож, простое колющее оружие, подумал Йона.

— Значит, охранник будет глазеть на меня через стекло? — Роки кивнул на темное окно.

— Это просто мера безопасности.

— Но ты меня не боишься, — улыбнулся Роки.

— Нет, — спокойно ответил Йона.

Долговязый священник сел. Стул под ним скрипнул.

— Мы не встречались раньше? — спросил он, наморщив лоб.

— В «Зоне», — невозмутимо ответил Йона.

— В «Зоне», — повторил Роки. — Можно узнать, что это?

— Это где тебя взяла полиция.

Роки прищурился и моргнул в пространство.

— Память напрочь отшибло… Говорят, у меня при себе было много героина, но откуда у меня деньги на героин?

— Ты, правда, не помнишь «Зону»? «Зону мягкой мебели» в Хёгдалене?

Роки выпятил губы и покачал головой.

— Заводское помещение, полно диванов и кресел, — подсказывал Йона, — проститутки, свободная продажа тяжелых наркотиков, оружия и…

— У меня после аварии серьезное неврологическое повреждение, мне жуть как трудно вспоминать, — объяснил Роки.

— Я знаю.

— Хочешь, чтобы я признался в хранении наркотиков?

— На наркотики мне наплевать. — Йона сел напротив него. — Тверди следователям, что это не твоя куртка, что ты надел куртку, которая валялась на полу.

Они немного посидели молча. Роки вытянул свои длинные ноги.

— Значит, тебе нужно что-то еще, — выжидающе проговорил он.

— Ты несколько раз упоминал какого-то «грязного проповедника»… мне нужна твоя помощь, чтобы понять, кто он.

— И я встречал этого проповедника?

— Да…

— Он священник?

— Не знаю.

Роки почесал бороду и шею.

— Понятия не имею, — сказал он чуть погодя.

— Ты рассказывал, что он убил женщину, которую звали Наталья Калёва, отрубил ей руку.

— Проповедник…

— Это он убил Ребекку Ханссон.

— Да какое твое собачье дело? — взревел Роки и вскочил, так что стул полетел на пол. — Это я убил Ребекку! Думаешь, я идиот?

Роки попятился, запнулся об опрокинутый стул, чуть не упал, выбросил руку, уперся ладонью в пуленепробиваемое стекло.

Вошел охранник, но Йона успокаивающе поднял руку. Он увидел, как по коридору бегут еще несколько надзирателей.

— Мы не считаем, что это сделал ты, — сказал Йона. — Помнишь Эрика Барка?

— Гипнотизера? — Роки облизал губы и откинул волосы ото лба.

— Он нашел женщину, которая подтвердит твое алиби.

— Я должен поверить этому?

— Ее зовут Оливия.

— Оливия Торебю, — протянул Роки.

— Под гипнозом ты начал вспоминать, как было дело… все указывает на то, что тебя осудили за убийство, совершенное проповедником.

Роки подошел к Йоне, спросил:

— Но вы не можете дознаться, кто этот проповедник?

— Нет.

— Потому что это заперто в моих расквашенных мозгах, — без выражения произнес Роки.

— Ты не согласился бы на повторный гипноз?

— А ты на моем месте не согласился бы? — Роки снова сел.

— Да нет, — честно сказал Йона.

Роки открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал и взялся рукой за лоб. Один его глаз начал подергиваться, самый зрачок завибрировал, Роки подался вперед и оперся на стол, тяжело дыша.

— Ох черт, — выдохнул он и посмотрел вверх.

Лоб блестел от пота; удивленным, затуманенным взглядом Роки смотрел на Йону и вошедших в комнату охранников.

Глава 99

Йона остановил окружного прокурора Сару Нильсен посреди лестницы в здании суда первой инстанции на Шеелегатан. Он не мог взять Эрика с собой в тюрьму, и пришлось убеждать прокурора выпустить Роки в ожидании судебного процесса.

— Я звонил тебе насчет Чюрклунда, — сказал он, останавливаясь перед Сарой. — Он не может оставаться в тюрьме.

— Так решил суд.

— Но я не понимаю, почему, — упорствовал Йона.

— Купи шведскую конституцию.

Белокурая прядь упала на лицо Саре, она пальцем заправила волосы и подняла брови, когда Йона заговорил:

— Согласно параграфу двадцатому двадцать четвертой главы, прокурор вправе аннулировать решение о взятии под стражу, если причины для такого решения более не существует.

— Браво, — улыбнулась Сара. — Но существует очевидный риск того, что Чюрклунд уклонится от обвинения, и существенный риск того, что он совершит новое преступление.

— Речь о незначительных нарушениях, связанных с наркотиками, тут наказание — год максимум… и весьма сомнительно, что вы вообще сможете доказать, что это его наркотики…

— Ты сказал по телефону, это была не его куртка. — Беседа как будто забавляла Сару.

— И причина взятия под стражу никак не соотносится с таким серьезным посягательством на его права.

— Мне вдруг показалось, что я стою на ступеньках ратуши и обсуждаю условия тюремного заключения с бывшим полицейским.

— Ручаюсь, что он будет под наблюдением. — Йона следом за Сарой стал спускаться по лестнице.

— Сам знаешь, так не делают.

— Я понимаю, однако он болен и нуждается в постоянном медицинском наблюдении.

Сара остановилась и скользнула взглядом по его лицу.