Соглядатай Его Величества

— Я расследую недавний разгром в Гаскони.

Корбетт заметил, как глаза рыцаря сузились от гнева.

— А у вас имеется письменное предписание, разрешение на эти расспросы? — спросил Тюбервилль.

— Нет, — ответил Корбетт. — Вам оно непременно нужно? Что ж, я могу — мы можем — сейчас же отправиться к королю и поговорить с ним.

Лицо Тюбервиля вдруг расплылось в почти мальчишеской улыбке.

— Садитесь. — Он жестом указал Корбетту на скамью, налил вина в две оловянные кружки и снова подошел к Корбетту. — Держите, — проговорил он. — Прошу меня простить, если я был груб.

Корбетт принял вино.

— Не стоит извинений, — ответил он. — Быть может, это примета наших дней?

Тюбервиль пожал плечами, сел и отхлебнул вина.

— Каковы будут вопросы, мастер Корбетт?

— Вы находились вместе с графом Ричмондом во время прошлогоднего похода на Гасконь?

— Да, — ответил Тюбервиль. — Мы отплыли из Саутгемптона и высадились в Бордо. Ричмонд выстроил колонну, и мы двинулись в глубь суши, чтобы занять городок Ла-Реоль с его замком. Вы, вероятно, помните, — продолжал Тюбервиль с горечью, — что проклятые французы уже захватили несколько приграничных крепостей и их войска тоже продвигались в глубь области. Ричмонд же просто сидел и выжидал — он не пытался втянуть французов в сражение, а просто оставался в городе. — Тюбервиль пожал плечами. — Это было неизбежно. Французы увидели, что область брошена на произвол судьбы, и их войска беспрепятственно прошли в герцогство. — Тюбервиль немного помолчал, глядя в кружку. — Ричмонд даже не пошевелился, замер, как перепуганный кролик. Французы окружили город рвами и засадами, чтобы перекрыть дороги. Приволокли осадные орудия — мне запомнилась одна такая махина, французы называли ее Le Loup de Guerre — «Боевой волк». Они начали обстреливать город зажигательными ядрами и огромными камнями. Мы не могли вырваться оттуда, король не мог прислать нам помощи, и потому Ричмонд решил сдаться.

— И не было никаких попыток совершить вылазку? — спросил Корбетт.

Тюбервиль поджал губы, а потом улыбнулся:

— Была. Я ослушался приказов. Во время переговоров между Ричмондом и французами я возглавил вылазку, собрав отряд из шестидесяти вооруженных воинов и конных лучников.

— И что произошло?

— Нас отбросили назад. Французы были в ярости, Ричмонд тоже. Граф грозил казнить меня как изменника — за то, что я сорвал переговоры. Я же указал ему на то, что сами эти переговоры суть измена, и тогда Ричмонд велел арестовать меня.

Тюбервиль встал и налил себе еще вина. Корбетт внимательно за ним наблюдал.

— А что происходило во время капитуляции? — спросил он.

Тюбервиль, вертя в руке кружку, продолжал созерцать вино.

— Французы, черт их побери, требовали, чтобы мы покинули Ла-Реоль, и мы покинули город, оставив валяться в грязи наши знамена и штандарты, а французы выстроились вдоль дорог, так что мы проходили сквозь их строй, под глумливую музыку их труб и барабанов.

Корбетт заерзал на скамье.

— Но ведь вернулись вы с большим почетом, сделавшись начальником королевской гвардии, и ныне отвечаете за охрану короля и его совета?

— А! — Тюбервиль улыбнулся. — Когда мы воротились в Англию, король прочел донесения о походе и, невзирая на протесты Ричмонда, назначил меня на этот пост. — Тюбервиль обернулся и посмотрел в узкое стрельчатое окно. — Мне пора: я должен навестить караул и убедиться в том, что ничто не угрожает нашему августейшему государю.

Корбетт уловил легкую иронию последней фразы и улыбнулся в ответ. Ему понравился этот человек: настоящий воин, жестковатый, ироничный, но неожиданно ранимый.

— Последний вопрос — прежде чем вы удалитесь, — попросил Корбетт. — Какие условия выставили французы, выпуская вас из Ла-Реоли?

— Заложники!

Корбетт увидел ярость в глазах рыцаря.

— Они потребовали заложников?

Тюбервиль кивнул:

— Да, Ричмонд, я и другие военачальники вынуждены были обещать, что отправим наших родных в Париж гарантами мира, чтобы, пока не разрешены теперешние трудности, у нас не было соблазна затеять в Гаскони войну против французского короля, — пояснил он.

— И кого вы отправили в Париж?

— Двоих сыновей. — Ответ прозвучал отрывисто и горестно, но Корбетт заметил ненависть, мелькнувшую в глазах Тюбервиля.

— А Ричмонд?

— Ричмонд? Он послал свою дочь.

— Вы пишете сыновьям?

— Да, письма отправляются туда через Канцелярию, в их мешках. Ричмонд тоже шлет письма, а все копии хранятся в Палате грамот.

— Вам не нравится Ричмонд?

Тюбервиль бросил удивленный взгляд на Корбетта.

— Будь на то моя воля, — ответил он, — я бы отдал этого несведущего лорда под суд как изменника.

Он поднялся, коснулся Корбеттова плеча и вышел из комнаты.