Согрей меня

Коршуна посадили пять лет назад, но ребёнку этому всего три. Стас не умел на глаз определять возраст чужих детей, но Валера накопал всё, что мог, не только на Коршуна, но и на его семью.

Ребёнок, его звали Макар, родился осенью три года назад. Как раз тогда Коршун сидел в тюрьме и, может быть – только может быть – именно здесь крылась главная проблема.

Анализа ДНК у Стаса не было, да и так глубоко в чужую жизнь он бы не залез. Но что-то ведь взбесило Коршуна, да? Что-то заставило его так яростно искать Сергея.

Стас увеличил фотографию женщины, присмотрелся к её лицу. Симпатичная, слегка за тридцать, только больно печальная. А ещё – может быть показалось? – на её скуле проглядывалось темнеющее пятно.

Стас пролистнул это фото, загрузил другое. На нём Наталья была сфотографирована с другого ракурса, и свет падал точно на её лицо, высвечивая то, что хотела скрыть под слоями косметики.

Гематомы.

Изрядно посветлевшие, по кайме зелёные, но это были точно они. Стас никогда их ни с чем не перепутал бы.

Сжав кулаки, Стас прикрыл глаза, едва не выронив планшет. Таких следов от отцовских кулаков на лице матери он видел столько, что мог бы составить по ним ни один медицинский справочник. Хотел бы забыть, вычеркнуть из памяти то, что видел когда-то, но даже спустя тридцать лет руки помнили, как прикладывали к травмам лёд, а запах антисептика намертво в него въелся.

Вспышки памяти заставили зажмуриться ещё крепче. Заныли костяшки сжатых в кулаки пальцев, перед глазами мелькали обрывки воспоминаний.

Вот он, восьмилетний мальчик, хватает стул и замахивается на отца. Нельзя трогать его маму, нельзя бить женщин! После он неделю не мог нормально дышать из-за сломанных рёбер.

– Эй, Рыльский, ты чего? – голос Димы доносился, словно издалека. Пальцы сомкнулись на плече, тряхнули. – На, воды попей.

– Не надо, – прохрипел Стас, вновь стыдясь собственной слабости.

Дима часто его видел в детстве таким, но сейчас, когда им стукнуло сорок, не хотелось быть слабым. Даже перед лучшим другом.

– Всё хорошо, – уверил Диму Стас и похлопал по руке. – Правда, я в порядке.

– Что ты там увидел? Покойника?

– Что-то в этом роде, – Стас попытался улыбнуться, но вышло похоже на оскал.

Дальше молчали, и Стас даже задремал. Всё, что было в отчёте, он выучил наизусть, а большего не нужно. Сейчас важно вернуться поскорее в город и убедиться, что с Марой всё хорошо.

Коршун избил собственную жену – Стас не сомневался, что следы на её лице оставил именно его кулак. Спалил дом Марьяны. По спине прополз холодок: что ещё этот психопат мог сделать за время, пока Стас горбатился в командировке?

«Так, всё, успокойся», – приказал себе и, сойдя с трапа, прибавил шагу.

Дима что-то крикнул вслед, Стас отмахнулся. Всё это – неважно. Важно увидеть Мару.

Глава 40

После разговора с Андреем, Мару трясло изнутри, хотя она всё сделала для того, чтобы её собеседник не догадался. И даже могла собой гордиться: Андрей вряд ли заподозрил, каких трудов ей стоило снять трубку и набрать его номер, не то, что общаться. Но решение было принято, и тянуть дальше не имело смысла. Пора расставить все точки в нужных местах и заканчивать цирк под названием: «Явление мёртвого мужа народу».

Мара больше не хотела сидеть, сложа руки, ожидая, пока этот ублюдок сам появится и решит хоть что-то объяснить, глядя ей в глаза.

Повертела в руках телефон Вари, отложила его в сторону. Вздохнула, прикрыв глаза, и упала лбом на сложенные на столе руки. В голове было так мало разумных мыслей – там, словно на заевшей пластинке крутилось на повторе одно и то же: «Это не сон, это не сон».

На самом деле, временами всё ещё казалось, что случившееся – плод больной фантазии или затяжной сон, после которого можно проснуться, утереть лоб от испарины и жить дальше. Но нет.

Тихо подошла Варя, положила руку на голову, погладила Мару по волосам. Жест успокоил и придал сил. Мара встрепенулась и почувствовала аромат травяного чая.

– М-м-м, дай угадаю: чабрец, мята и липа? Бабушкин рецепт? – Мара даже улыбнулась, мечтательно прикрыв глаза.

– А то! – Варя поставила на стол чашку, попутно смахнув невидимую крошку. – Выпей, я специально сделала, поможет.

– Этот чай и мёртвому поможет, оживит и заставит плясать.

– Да уж, наверное, бабуля зря поделилась с Сергеем этим рецептом, – невесело пошутила Варя, и Мара, испуганно зажав рот ладошкой, всё-таки не смогла сдержать смех.

Звякнула о край ложечка, Мара обняла руками чашку, ощущая, как тело бьёт остаточная дрожь. Было в ней что-то истерическое. Пришлось набрать полную грудь воздуха, задержать его на несколько секунд и с шумом выпустить – проверенный с детства способ вновь сработал безотказно.

Дальше сидели в уютной тишине. Мара пила чай, но Варя то и дело вздыхала, бросая на сестру пытливые взгляды.

В конце концов, терпение Вари лопнуло, и она спросила: