Согрей мою душу

К счастью Мишутиной их прервал Валерий Алексеевич. Отозвав Комарову, он зашёл издалека, спросил, как у неё дела, всё ли хорошо в команде. После терпеливых и немного растерянных ответов перешёл к тому, из-за чего к ней собственно и подошёл. Тренер «Орлов» интересовался жизнью Татьяны Васильевны. Маруся настороженно к этому отнеслась. Она, несильно вдаваясь в детали, сообщила, что у матери всё хорошо, что та скоро должна переехать к дочери, что смотрит варианты квартиры на покупку. Также ответила ещё на парочку вопросов, которые показались ей странными, но тем не менее не неприличными.

После этого разговора девчонки не возвращались к теме парней. Они обсуждали неожиданный допрос от Валерия Алексеевича.

На перекрёстке разошлись — Маруся и Карина отправились через сквер в общежитие, а Алина поспешила домой, где её ждала мама для генеральной уборки, которая проводилась примерно раз в месяц из-за сильной занятости на работе.

Через пару недель Алина начала гулять с Пашей, который измором добился-таки от неё согласия на это. почему-то Першакова жутко стеснялась, хотя и до этого у неё были отношения и опыт общения с парнями. Но тут чувствовала себя необычно, не знала, как себя вести. Вскоре девушка расслабилась и перестала переживать. И всё благодаря Пашиным шуткам и порой дурацкому поведению. Он не боялся показаться глупым и недалёким. Был самим собой, что очень нравилось Алине.

Татьяна Васильевна приезжала в город ещё пару раз на просмотр квартир. После общения с Марусей неизменно появлялся Валерий Алексеевич. С ним девушка оставляла маму, которая с удовольствием болтала со старым знакомым. В первые за несколько лет после гибели отца Маруся увидела, как оживала женщина.

Конечно, Татьяна Васильевна не забросила себя после смерти мужа, но у неё потухли глаза. Женщина старалась ради дочери держаться. Со временем у неё получилась вернуть вкус к жизни, только он был не таким как раньше.

Софрон заболел.

Это означало, что всех окружающих ждал вынос мозга. В это же время Лина улетела к родным на выходные. Так совпало. Маруся каждый их созвон тяжело вздыхала и просила девушка поскорее вернуться. Комарова не подписывалась ухаживать за больным, тем более таким невыносимым.

Повезло, что у парней намечалась домашняя серия, поэтому Рудин-старший находился рядом. Только он мог хоть как-то повлиять на братца, который постоянно норовил что-нибудь сделать, куда-нибудь влезть и ещё куча всякого. К Марусиному сожалению Мирон не мог постоянно находиться рядом с братом, поэтому ей приходилось его подменять.

— Надеюсь, квартире ты не нанесла большой урон? — вошёл на кухню после тренировки он.

— Очень смешно, — пробурчала уставшая девушка. У неё не было сил даже подняться со стула. — Единственный, кто тут может нанести урон, это твой брат. Я долго так не протяну, — со стоном упала головой на стол.

— Да ладно тебе. Всего лишь третий день.

— Ха, ха.

— Не раскисай, — неожиданно потрепал Марусю по светлым волосам. — Я тебе салат и торт принёс.

— Вот с этого и надо было начинать, — обрадованно подскочила девушка, заехав парню по подбородку макушкой. — Ой! Прости, пожалуйста.

— Да-а, с тобой постоянно надо быть начеку. Ни минуты расслабления, — потирал ушибленное место Мирон.

— Я не специально, — засуетилась Комарова, не зная за что схватиться. — Прости, пожалуйста. Надо холодное приложить. Я сейчас.

— Да успокойся ты, — парень удержал её за локоть. — Пройдёт, а ты сейчас на нервах ещё кого-нибудь покалечишь.

— Но…

— Садись и ешь, — не терпящим возражения тоном сказал Мирон и усадил Маруся обратно на стул. — Пойду брата проверю, а потом тебя провожу.

— Я могу и сама.

— Поздно уже.

Уже на улице Комарова размышляла, стоит ли лезть к парню с вопросами. Так задумалась, что не заметила бордюр. Конечно же её поймал Мирон. Вздохнув и взглянув в тёмное небо без единой звёздочки, взял Марусю за руку и повёл дальше. От этого действия у неё все вопросы выпрыгнули из головы.

Поразмыслив, что нет никакого подтекста, девушка облегчённо выдохнула. В её голове снова зароились вопросы, мешая думать о чём-то другом.

— Спрашивай уже, — произнёс Мирон, не глядя на неё, когда они стояли перед светофором, светящимся красным. — Я же вижу, что хочется.

— Ты всегда такой мрачный? — выпалила на радостях Маруся и тут же прикусила язык, мысленно надавав себе подзатыльников. Не этот вопрос хотела первым задать, не этот.

— Мрачный? — удивился Рудин, взглянув на неё. — Это как?

— Ну-у, — растерялась Комарова. — Молчишь постоянно, почти не улыбаешься и смотришь на всех холодно.

— Разве?

— Ты этого не замечаешь что ли? — удивилась в свою очередь Маруся.

Мирон задумался, а потом пожал плечами, двинувшись через пешеходный переход на другую сторону.

— Не вижу смысла много говорить, — наконец ответил.

— Почему? — не унималась девушка.

— Не знаю. Не хочется что ли, — повернулся к ней. — Да я и не задумывался об этом никогда.