Согрешить с негодяем

Она вдруг засмеялась. Пусть Лукас сохранит этот скандальный эксперимент в памяти.

Из-под загнутых ресниц на нее глядели глаза — такие же, как море, бездонные, цвета темной пенной волны. На поверхностный взгляд Лукас казался полной ее противоположностью, но они походили друг на друга. Он был добрым, заботливым и отзывчивым.

Он был настоящим чудом! И на это короткое время принадлежал ей.

В ней родилось ощущение восторга, которое взорвалось и разлетелось на тысячи сверкавших солнцем частиц.

Ее взлетевший ввысь крик подхватил ветер. Тут же хрипло вскрикнул и он. Снизу им вторили волны прибоя. Он приподнял ее ровно настолько, чтобы выплеснуться на камни, а потом опять прижал к груди.

Все было безнадежно романтично. Немыслимо романтично.

Кьяра, задыхаясь, прижалась к нему. На глаза набежали слезы. Растущее ощущение потери смешивалось с его запахом. Но ей нельзя позволять себе говорить о собственных чувствах, иначе момент будет испорчен.

— Господи! — Лукас поднял голову. Свет и тени бежали по его лицу. — Ты красива до боли, — шепнул он и поцеловал ее. На его губах был вкус моря и сладкого вина. Вкус страсти и нежности. Вкус желания и еще чего-то — чего именно, она не знала.

— Лукас… — Она провела языком по его губам. Он сам делал так много раз, с разными женщинами, напомнила она себе. Для него в этом не было ничего особенного. — Будет новый день, будет новое увлечение, — пробормотала она, пытаясь найти верную интонацию, предваряя неизбежное расставание.

— Многие делили со мной постель, — тихо сказал Лукас. — Но никто не касался меня так… — Слова повисли в воздухе, он замолчал, прижимаясь губами к впадинке под горлом.

Кьяра почувствовала, как участился у нее пульс, как громко забилось сердце. Интересно, что он собирался сказать? Но Кьяра не стала давить на него. Сейчас недосказанность лучше всего.

Он помолчал, а потом аккуратно расправил на ней юбки, поправил кружева. Перенес ее на покрывало, лег сам и уложил ее щекой себе на грудь.

«Только не думай пи о чем, — сказала она себе. — Просто воспринимай дуновение ветра, ощущай тепло его тела, оцени, как уютно и безопасно в его объятиях. Не важно, что скоро все это кончится».

Лукас покрутил шеей и потянулся. Плечо оперлось о шершавую поверхность камня, а бедро наткнулось на что-то восхитительно мягкое.

Хорошо вот так просыпаться каждый день и чувствовать рядом очаровательный зад Кьяры, лениво подумал он и улыбнулся. А еще запах ее духов. Он уткнулся носом в ее волосы и вдохнул едва уловимый аромат вербены и померанца. Странно, раньше запах лимона и апельсинов никогда не казался ему эротичным. От женщин, с которыми он имел дело, пахло чем-то тяжелым, мускусным, что должно возбуждать мужчин. Тонкий аромат цитрусов напоминал ему сладкий вкус ее губ.

О, плохо дело! Очень плохо. Теперь он возбуждается при одной лишь мысли о фруктах.

Отодвинувшись, Лукас снял руку с ее бедра. Очень хотелось разбудить Кьяру и снова заняться любовью, но он заставил себя проявить выдержку.

Н-да, быть беззаботным, плюющим на все повесой намного приятнее.

Проблема заключалась в том, что ему хотелось заботиться о ней. А также не забывать о возможных последствиях их связи. Тайные встречи с определенного сорта вдовушками вещь вполне нормальная. Но у Кьяры есть маленький сын. Лукасу стало не по себе. Ему не хотелось, чтобы мальчик услышал грязные сплетни о том, что его мать потаскуха.

У нее и так подмоченная репутация. Лукас задумал эту фиктивную помолвку, но ему и в голову не пришло, что все может обернуться новым потоком сплетен, О. черт! Перед глазами предстали заголовки, напечатанные огромным шрифтом…

Лукас снова заворочался. Существовало два выхода из ситуации: либо отдать ее на растерзание, либо прекратить эту игру.

Женитьба.

Странно, но теперь это слово не пугало его.

Но вот Кьяра… Лукас не знал, как она отреагирует на его предложение. Конечно, ей нравилась их связь в чисто физическом смысле, но можно не сомневаться: любые его поползновения перевести их отношения на более постоянную основу ничего, кроме скепсиса, у нее не вызовут. Однажды она уже доверилась мужчине и потом горько раскаялась в этом. Да и поведение Чокнутого Хэдли в недавнем прошлом не внушало уверенности и оптимизма.

Тихо вздохнув, Лукас принялся любоваться, как солнце играет на ее щеках и ресницах.

— Мм. — Кьяра потянулась. — Вы очень плохо влияете на меня, лорд Хэдли.

— Он виновато посмотрел на нее. Ворчание сменилось улыбкой.

— Никогда не сплю после обеда. Это… упадничество.

— А также позор. И разврат.

— И недостойно уважения.

— Очень сожалею, что увлек вас на кривую дорожку. Кьяра улыбнулась:

— А я нет.

— Правда?

— Правда. Япозволила сузить свой мир до размеров клетки. — Она повертела в руках подзорную трубу, а потом посмотрела в нее. — Ты раздвинул мои горизонты и показал новые возможности, Лукас.

Неужели появилась надежда на то, что она станет смотреть на него другими глазами?

Оглядев морской простор, Кьяра опустила трубу и стала рассматривать в нее береговую линию.

— За это я больше всего тебе благодарна. — И вдруг ахнула: — Боже мой, там дети!