Сойте: Эрика (СИ)

Мой взгляд, да и нос тоже, притягивала еда, но что-то Ашт задумал. И в следующее мгновение он взял небольшую тарелку и положил ее передо мной, с мясом…

Что я, как последняя скотина, должна есть с пола? Даже если и с тарелки! Я так и не наклонилась к еде, только поворотила нос.

— Может, она не голодна? — Предположил брат.

— Голодна, и еще как! Аштае, ты не хочешь есть? — На его лице читалась легкая растерянность. Он прекрасно помнил, как эта сойте ела с зеленого листа, что же сейчас не так?

А брат смотрел на Овира, как на умалишенного, что тот ждет ответа от сойте.

— Чего ты ее спрашиваешь? И вообще, что возишься… проголодается, сама поест! Ты это хотел мне продемонстрировать?

Овир выпрямился и последний раз бросил на меня взгляд. А сам красный, как рак, будто я опозорила его всенародно. Мое упрямство явно не понравилось, ну и что? Тяжело вздохнув, поплелась за ним к столу и, прежде чем парень сел на свой стул, запрыгнула на него, приведя всех в шок своей беспардонностью, а Ровияр еще и брезгливо скуксился. Не хватало еще, чтобы животные ели с его стола, читалось в глазах. А я, увидав мясное рагу с подобием картошки, накинулась немедленно. Шиканья и ругань раздались сразу, Овир даже осмелился оттаскивать меня. Недовольно поведя глазами, я заметила и дворецкого с бледным и растерянным лицом. Брат разорялся, на чем свет стоит, так его не устраивало показательное выступление и вообще все, что здесь затеял Ашт.

— Немедленно убери ее с моего стола! — Орал он, выбежав из-за стола.

— Откуда мне было знать, что эта сойте захочет есть со стола, а не с пола.

Я бы, конечно, поправила — не 'со стола', а 'за столом', ну да ладно.

— Вот пусть твоя сойте и ест с твоего стола, у тебя их немало!

— Да чего ты так кипятишься?

— А крошки и все, что она тут развезла, ты будешь убирать?

— А слуги на что?

Неправда, ела я на удивление аккуратно, даже тарелка чистая, не только вокруг.

— Так, все, гони ее, бери к себе и ешьте хоть из одной тарелки!

— Она спасла мне жизнь!

— Теперь ты будешь позволять ей все?

— Ты ее просто боишься!

Тут брат Овира покраснел и чуть не закипел, как чайник, выдувая весь пар. Боже мой, шуму-то… И, прежде чем разразилась основательная буря, я спрыгнула со стула, встав рядом с Аштом, презрительно косясь на крикливого братца и фыркая в его сторону. Тот только еще больше покраснел от злости.

— Не хватало мне, чтобы какая-то сойте фыркала на меня с презрением.

— Она не любит громкий шум.

Меня погладили по голове.

— Мне вообще плевать, что она любит, вон из моего кабинета, оба!

Нас выставили за дверь. Вела я себя совершенно тихо и спокойно, за дверь, так за дверь, вот только есть все еще хочется. Надеюсь, Ашт это поймет.

* * *

Вот уже неделю живя в дома Аштона, я так и не сдвинулась с мертвой точки. Меня, несмотря на разнообразие выходок, так и считали простой зверушкой. Тэр Ровияр оценил мою заслугу по спасению жизни моего 'хозяина' и по отвоеванию ценных бумаг. Жила я, как в сказке, при дворе знатных господ, то есть тэров, как выяснилось, ближайших родственников самого короля Лорволи. Но все больше грустила, что так и не могу нормально разговаривать, иметь нормальный человеческий вид и вообще жить по-человечески. В комнате Ашта и на кухне мне специально соорудили собственный стол и стул и там сервировали, как для нормального человека. Слуги посмеивались, подшучивали. Младший сын герцога Сирда нашел себе странную сойте, поговаривали они. И будто меня однажды неслабо по голове приложили, вот и чудю. В комнате Овира, где он спал, я никогда не любила находиться, даже если он звал. Мое излюбленное место — это диван у самого окна, где близко был расположен подоконник, на котором я спокойно помещалась и тоскливым, а иногда и любопытным взглядом часами пялилась в окно. Вот и сейчас, сидя на белом резном подоконнике, любовалась вышедшей на смену солнцу огромной полной луной, сияющей своим голубым светом, заливающим все вокруг и делающим ночь светлее. Лениво переводя взгляд по несущимся по земле теням от облаков и хлопая хвостом, я неожиданно дернулась. Выпучив глаза, ощутила вдруг во всем теле нестерпимую боль и ломоту. Захотелось завыть и закричать одновременно! Свалившись с подоконника за диван и скорчившись в три погибели, я заскрежетала зубами, а потом ощутила хруст, и еще потом…

Такого в моей жизни еще не случалось. Меня буквально выворачивало наизнанку. В какой-то момент я не выдержала и заорала, благо сидела в отдельной комнате, без свидетелей моего мучения. Сколько это длилось, не представляю, но очнулась все там же, на полу за диваном. Отчего-то было холодно и знобило. Первое, что сделала, — вытерла пот со лба. И только потом осознала, что я — человек!