Соитие

Лин обрадовалась, вскочила на ноги, допила залпом коктейль, и тут Виктор понял, что проиграл этот раунд, так как Лин явно не рассчитывала на его согласие, и если бы он был бы пожестче, она бы, отчаявшись в возможности выйти на люди, уступила бы ему да и себе. Виктор нехотя поднялся с подушек, помогая стоящему члену не цепляться за складку джинсов. Лин засеменила в спальню, где стала подкрашивать губы. Она также достала баночку с кремом, который стала маленькими порциями втирать в шею и в подмышки — от неё запахло резкой свежестью. Виктор подошёл сзади, прижал свой горячечный член к её заду и взял её за грудь.

На кухне кто-то закопошился.

— Это мой сын, Том, — успокоила Лин Виктора. Они вышли на кухню, запах марихуаны витал вокруг самокрутки, всунутой в рот худосочного парня лет шестнадцати с долгими прямыми волосьями. Представляя его Виктору, мать пояснила, хихикая:

— Он совсем свихнулся от марихуаны.

Она поведала Виктору, что сын курит марихуану ежедневно, а она лишь раз в неделю. В голосе не было осуждения, а лишь констатация различного отношения к жизни. Лин рассказала, что всё началось с того, когда она обнаружила, что сын выкурил весь пакет марихуаны, который она держала для себя в морозилке холодильника. С тех пор она заключила с сыном договор, мол, у каждого своя марихуана, так что, если у него кончается запас марихуаны, она продаёт ему щепоть.

Они вернулись в спальню. У Виктора появилась мысль снасильничать, и он потянул Лин к незастеленной кровати с нечистым бельем, но Лин стала отчаянно брыкаться, причитая: «Ты, как все Мужики, тебе бы только переспать».

Присутствие сына, который, наверно, насмотрелся здесь всякого, все-таки смущало Виктора. И поднимать шум ему вдруг стало более противно, чем идти с Лин на озеро. Было часов семь вечера, но из-за июня было светло, как днем, так что спрятаться в темноту от позора было невозможно.

Они шли по асфальтированной дорожке вокруг озера, люди кишели — бегали, гуляли, катались на роликовых коньках, велосипедах. Лин радостно обхватила Виктора за талию, и он вынужден был положить руку ей на плечо, ибо девать её было некуда. Навстречу то и дело попадались красивые или смазливые самочки.

Каждый раз при их приближении у Виктора сжимались кулаки и падало сердце.

Ему казалось, что каждая из них смотрит на него с жалостью, пренебрежением, удивлением — как это он, мужественный и стройный, может идти с такой малопривлекательной, потрепанной женщиной. Он ярко представлял себе, как он мог бы идти с одной из этих молодок — сколько бы радости и гордости он испытывал. Но потом он вспоминал свои неудачи с красивыми самками, знакомство с ними ему редко удавалось довести до постели, а часто и само знакомство заводилось с трудом, как старая машина холодной зимой. Он чувствовал, что он теряет уверенность в себе, когда идет с женщиной, которая ему нравится. И чем больше она ему нравится, тем меньше у него уверенности, которой так требуют всем своим существом женщины. Уверенность он обретал с женщинами, к которым он был безразличен, и основывалась она на безразличии к тому, как они к нему относятся. «Не хочешь — убирайся» — и с ними это срабатывало безошибочно. Однажды он выгнал одну среди ночи из своей квартиры, которая позволяла себя целовать, но не позволяла себя раздевать.

Захлопнув за ней дверь, он подошел к окну, чтобы крикнуть ей вдогонку что-нибудь оскорбительное. Но в течение пяти минут она так и не вышла из дома. Виктор вернулся к двери, и открыл её — строптивая девушка в слезах стояла у дверей, явно согласная на уступки. Пришлось её впустить и докончить прерванное начинание.

Но если женщина нравилась ему — он чувствовал, как его тревожит каждый её шаг, каждое её слово. Он не мог сдерживать своего нетерпения, он чувствовал, как, помимо его воли, глаза его наполняются обожанием, слова суетливой робостью, а движения — излишней предупредительной осторожностью. Всю это мешало успеху продвижения к постели. Но если доходило до дела, то голое желанное тело наполняло его победным чувством достигнутого, и он бросался на него с ненасытной жадностью, которая, помимо лести, приносила женщинам предостаточно наслаждения.

Озеро казалось бесконечным по периметру. У воды сидело множество парочек, жмущихся друг к другу. Виктор пытался заглядывать в лица девушек — и все, как одна, казались ему многократно лучше Лин. Он мечтал лишь о том, чтобы не встретить никого из знакомых — он придумывал заранее, как он будет потом объяснять, если они всё-таки с кем-нибудь встретятся — кто она, почему они шли обнявшись — но ничего не приходило в голову, кроме: «Что вы, это вам показалось, это был не я».