Союз двух сердец

Но вот Кеннет поднял руку, помахал, и Шатти вновь метнулась вперед, к поручням.

— Я люблю тебя! — выкрикнула молодая женщина, прежде чем дверь закрылась. — Я люблю тебя, Кеннет Лэверок! — Слова сорвались с уст словно сами по себе, дались ей просто и естественно, как дыхание.

Шатти прижалась лбом к окну. Поезд тронулся с места, набрал ход — и вот уже и платформа, и Кеннет скрылись из виду. И вдруг молодая женщина почувствовала себя такой одинокой, как никогда в жизни. Она схватилась рукою за сердце и лишь усилием воли удержалась от слез. Кеннет Лэверок ее любит. Но теперь, когда он произнес эти слова вслух, она просто не знала, что делать.

Она нагнулась за чемоданом и встретила сочувственный взгляд кондуктора. Он улыбнулся, открыл ей дверь в купе, вошел следом, помог положить багаж на верхнюю полку.

— Доброго вам пути, мисс, — пожелал кондуктор.

— Спасибо, — всхлипнула Шатти.

Кеннет стоял на тротуаре и задумчиво глядел через улицу на эффектное, стилизованное под готический замок здание кафе-кондитерской. По обе стороны от входа красовались две фигуры-манекена — рыцарь в доспехах и светлокудрый певец с арфой. Над входом красовалась вывеска в виде шита, увитого плющом, с витиеватой надписью: «Песнь Оссиана». Сквозь стрельчатые окна мерцали разноцветные лампочки, вделанные в подсвечники и светильники на стенах, и всякий раз, как открывалась и закрывалась дверь, из кафе доносились обрывки старинных мелодий.

День клонился к вечеру. Надо думать, народу в кафе набилось изрядно. И неудивительно. Кондитерская Минваны, старшей сестры Кеннета, пользовалась большим успехом у местных жителей — благодаря очаровательной, тонко стилизованной под старину обстановке, со вкусом подобранной музыке и конечно же превосходной кухне. Только здесь можно было отведать блюда, приготовленные по старинным шотландским рецептам, что зачастую считались безвозвратно утерянными, под перезвон арфы и завораживающие напевы свирелей.

Когда-то отец Кеннета, неисправимый романтик в душе, назвал старшую дочь именем героини из «Песен Оссиана». И та настолько привыкла считать себя частью этого вымышленного, но столь прекрасного мира певцов и героев, что, повзрослев, не много ни мало как построила этот поэтический мир вокруг себя.

Кондитерская процветала. Старик Лахланн, уйдя на покой и оставив шхуну сыну, перебрался из Арброта в столицу Шотландии и теперь помогал дочери вести дело. Второй этаж «замка» был жилым, а в нижнем зале с утра до позднего вечера угощали посетителей. Многочисленные друзья семейства Лэверок давно облюбовали уютное кафе и едва ли не всякий вечер приходили скоротать часок за чашкой чаю и приятной беседой.

Наверняка Минвана, нарядившись в традиционный шотландский костюм, вовсю хозяйничает у стойки, отпуская пирожные и прочие сладости. Джанетт помогает ей разливать чай и кофе… Да и Гил с Рэндалом наверняка уже подоспели. С женами, не иначе. Кеннет угрюмо посмотрел на часы: когда нечем себя занять, день растягивается до размеров вечности.

Он ждал, что Шатти позвонит ему в тот же вечер, как только доберется до города. Когда на следующий день от нее по-прежнему не было ни слуху ни духу, он начал беспокоиться. А на третий день засомневался, позвонит ли она вообще.

Не в силах заняться книгой или хоть чем-нибудь полезным, Лэверок нервно расхаживал по салону. Описав кругов этак триста, он понял, что больше не выдержит, сел в машину и покатил в Эдинбург, к друзьям и сестрам. На столе в салоне шхуны Кеннет оставил для Шатти записку с адресом и номером телефона и наказом срочно перезвонить ему в «Песнь Оссиана», как только появится.

Уже подъезжая к городу, Кеннет с трудом справился с искушением наплевать на кондитерскую и друзей и отправиться на поиски Шатти. Адрес особняка Кэссилисов наверняка можно узнать в справочной. Да и дедушкиных апартаментов тоже, если на то пошло. Энгус Арран, так, кажется, его зовут? В конце концов, он обойдет все дома в центре, постучится в каждую дверь, но любимую отыщет! Ведь быть того не может, чтобы в центре города на каждом шагу жили Кэссилисы и Арраны!

Но в глубине души Кеннет боялся, что Шатти решила не возвращаться. Вот поэтому и не звонит: без слов дает понять, что между ними все кончено. В памяти тут же воскресло то промозглое утро и прощание на перроне. Он признался ей в любви. Она сказала, что тоже его любит. Но если любит, отчего не звонит? Ему же в Бретань лететь через четыре дня! Времени почти не осталось.

— Дам ей еще день, — пробормотал Кеннет себе под нос. — А с завтрашнего дня примусь за поиски.

И Кеннет Лэверок решительным шагом перешел улицу, рывком распахнул дверь и переступил порог. Обычно атмосфера кафе действовала на него бодряще. Старинная музыка, таинственно мерцающие «свечи», эффектные драпировки, развешанное по стенам оружие — все это поднимало настроение. Но сегодня звон арфы отчего-то действовал на нервы, а общаться с друзьями вдруг расхотелось. Может, повезет, и он никого, кроме сестер и отца, не встретит?