Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

Через полгода «Звезда» напечатала следующую рецензию Довлатова. В № 4 за 1976 год писатель обозревает сборник «Окно» – русских поэтов Эстонии, – выпущенный хорошо ему знакомым издательством «Ээсти раамат». Необязательный текст заканчивается обязательным выводом:

Однако просчеты не заслоняют достоинств сборника. Читая его, убеждаешься: в Эстонии, богатой литературными традициями, крепнут голоса молодых русских поэтов.

Но пока, уйдя из редакции «Костра» – надежда на повторную беременность «сотрудницы Галины» не оправдалась, – Довлатов достаточно быстро находит себе занятие. Он снова уезжает.

Глава одиннадцатая

Как помним, Ефимов с семьей и друзьями проводил летние месяцы в Псковской области. Туда и направляется писатель, но не отдыхать, а зарабатывать на жизнь. Два сезона он отработал экскурсоводом в Пушкиногорском экскурсионном бюро. Устроился он туда благодаря помощи Андрея Арьева. На полгода он переезжает в деревню Березино. В «Заповеднике» герой по наивности вселяется в полуразрушенный дом:

Дом Михал Иваныча производил страшное впечатление.

На фоне облаков чернела покосившаяся антенна. Крыша местами провалилась, оголив неровные темные балки. Стены были небрежно обиты фанерой. Треснувшие стекла – заклеены газетной бумагой. Из бесчисленных щелей торчала грязная пакля.

В комнате хозяина стоял запах прокисшей еды. Над столом я увидел цветной портрет Мао из «Огонька». Рядом широко улыбался Гагарин. В раковине с черными кругами отбитой эмали плавали макароны. Ходики стояли. Утюг, заменявший гирю, касался пола…

Соседняя комната выглядела еще безобразнее. Середина потолка угрожающе нависала. Две металлические кровати были завалены тряпьем и смердящими овчинами. Повсюду белели окурки и яичная скорлупа.

Откровенно говоря, я немного растерялся. Сказать бы честно: «Мне это не подходит…» Но очевидно, я все-таки интеллигент. И я произнес нечто лирическое:

– Окна выходят на юг?

– На самый, самый юг, – поддакнул Толик.

Мрачноватое описание жилища героя не соответствует действительности. «Домик Довлатова» уверенно стоит под березами и по сию пору, принимая гостей, приезжающих в Заповедник не только за «пушкинской атмосферой», но и чтобы увидеть легендарные окна, выходящие на юг. «Страшное впечатление» необходимо для законченности образа главного героя, жизнь которого стремительно катится под откос: литературные неудачи, алкоголизм, семейные конфликты с последующей эмиграцией жены и дочери. Отдельно маячат неизбежные неприятности, связанные с литературными публикациями героя на Западе. И здесь Довлатов также «переосмысливает» реальность. Все это было, только не в такой сгущенности событий. Елена Довлатова и дочь Катя эмигрировали в феврале 1978-го.

Отзывы коллег на довлатовские «прогулки с Пушкиным» достаточно противоречивы. С одной стороны, отмечается «живость изложения», артистизм Довлатова. С другой – имелись явные проблемы с «методологией» – несоответствие утвержденной программе, самовольные сокращения времени экскурсии. Делалось это не из диссидентских соображений, а из нормального желания схалтурить. Что касается концептуального отношения Довлатова и его друзей к несколько «прянично-мультипликационной» атмосфере Заповедника, то высказывались предложения дожать, поднять уровень включенности гостей. Галина Доброзракова приводит интересное свидетельство Александра Буковского, одного из старейших экскурсоводов Заповедника.