Союз капитана Форпатрила

– Абеляр был старшим охранником в самой штаб-квартире СБ и, разумеется, знал территорию, хм… под которой оказался. Записи в его досье резко обрываются с началом военных действий и лишь позже, когда наводили порядок, он был внесен в списки как пропавший. Пропавший, прошу заметить, и это все. Ни в «боевой операции», или там, к примеру, «отсутствует без увольнительной». В дезертирстве его точно не обвиняли. Потому я и хотел бы, будь это возможно, передать его останки и то, что осталось от его оборудования судмедэкспертам, чтобы те поискали какие-либо вещественные улики – что это за бомба, или данные о прокладке туннеля, где его нашли, могли бы помочь… но, увы.

– Что тут сказать… – вздохнул Грегор, окинув всех Аркуа неласковым взглядом.

– Уже разозлился? – прошептала Тедж на ухо Айвену.

– Еще нет, – шепнул он в ответ. – Ш-ш!

– Так какая ваша лучшая гипотеза? – спросил Грегор. – Как бывшего аналитика СБ?

Галени помолчал, потупившись. Айвен подумал, что он сейчас повторяет свою любимую формулу: «Точность, краткость, доходчивость», возможно добавив: «Выбери два лучших из трех».

– Мое мнение, – Галени вполне однозначно дал понять, что любые «мнения» немного стоят, – такое: Абеляр был одним из многих, кто оказался отрезан от своей воинской части, и они как-то сами переформировывались, когда им удавалось найти друг друга и вели военные действия по собственному разумению. Но нет никаких свидетельств, на чьей он был стороне. Будь у меня больше времени, я бы послал оперативников на поиски как можно большего числа его сослуживцев – кто еще жив, конечно.

Айвен глянул, как это воспринял Аллегре. Тот передернулся, томимый дурными предчувствиями нового задания, на которое у него сейчас просто нет людей. Айвен подозревал, что шеф СБ мысленно заклинает: «Пожалуйста, Грегор, только не на этой неделе!»

Не исключено, что Грегор услышал этот вопль души. Но, так или иначе, он перешел к следующей теме:

– Как продвигается разгрузка бункера?

Гуля вскочила со своего места.

– Могу ли я сослаться на безусловно барраярский вопрос права? Ваше… э-э, сэр.

По крайней мере у нее в памяти удержалась торопливая инструкция Айвена «Нет, не обращайтесь к нему «сир», вы не его вассалы, он не ваш сеньор, а значит он для вас не «сир». Как бы то ни было, Грегор кивнул, и она продолжила:

– Барраярский закон поддерживает притязание нашедшего потерянный предмет на сумму в десять процентов от его стоимости. Закон не предусматривает исключений для исторических артефактов, конфискованных окружными или имперскими властями.

– От черт!.. – тихо ругнулся Айвен. – Гуля, да ты рехнулась… это ж закон об утерянных кошельках! – прошипел он, не сдержав эмоций от подобной наглости. Он полагал, что только Тедж его слышит, – и она сжала ему руку, успокаивая. Но у Гули оказался отличный слух – она бросила на него раздраженный взгляд и уверенно отчеканила:

– Дом Кордона – совокупно – имеет намерение заявить свои права по закону на содержимое старой лаборатории леди гем Эстиф. Поскольку без нас ее никогда бы не обнаружили.

– В данный момент, – сказал Иллиан, почти не понижая голоса.

– Нетронутой, – парировала Гуля. – Пройди еще какое-то время… И кто знает? Кто еще мог бы обнаружить и обчистить бункер, пока ваши люди удосужились бы хоть пальцем шевельнуть!

Грегор поднял ладонь:

– Я знаю о прецеденте, баронетта. Мы вернемся к этому вопросу позже.

Он сказал: «мы»? То есть «мы, император Грегор»? Или это означает, что он не единолично намерен решать данный вопрос? Гуля этого не знала, но, проявив завидную смекалку, молча кивнула и села на место.

Грегор же сказал:

– Коммодор Галени. Продолжайте, пожалуйста.

Галени кивнул.

– Все извлеченные из бункера бумаги, документы и носители информации были отправлены в надежное хранилище в Имперском университете. Ими будут заниматься профессор Фортиц и отобранные ею люди. К сортировке и консервации только приступили.

– И?.. – поторопил его Грегор.

– Оценочная стоимость остальных предметов, инвентаризированных и поднятых на поверхность на данный момент – я проверил по пути сюда… – Галени откашлялся, словно у него непонятно почему вдруг голос пропал, – составляет три и девять десятых миллиарда марок.

«Почему у Дува вдруг голос пропал, вполне понятно», – скорректировал Айвен свои наблюдения. Грегор, примостившийся на краешке стола с комм-пультом, чуть было оттуда не свалился. Шив Аркуа потер лоб, и лицо его исказилось, словно он испытывал невыносимую боль.

– Почти четыре миллиарда марок, Дув? – переспросил Грегор, не веря своим ушам. – Да неужели?..

– Это пока. Мы надеемся освободить верхний этаж к концу этой недели. И я вообще понятия не имею, что мы найдем на нижнем.

– Да то же самое, насколько я помню, что и на верхнем, – пробормотала леди гем Эстиф.

В аудитории повисло молчание. Все производили в уме несложные арифметические расчеты.