Союз летящих (СИ)

   - Я долго не могла понять и простить. Я ненавидела тайри. Странно, да? Меня убивало собственное правительство. Моих детей уничтожила болезнь, которая на нашем уровне уже могла бы быть излечена, а мужа убила толпа, когда он пытался предотвратить кровопролитие. Моего младшего убили на войне -- опять же, люди. Но ненавидела я тайри. Прошел год, прежде чем я приняла инициацию...

   - Знаешь, я понимаю, почему ты ненавидела тайри. Могли бы изменить положение, но не изменили. Вот по этой же причине многие не могут поверить в благого Бога. Мне не так досталось, я теперь понимаю, что жила в хорошей стране и в хорошее время. Иначе я, может быть, ненавидела бы так же сильно.

   Может быть, я неправа, думала лока-тайри, стоя в круге. Может быть, я глубоко ошибаюсь. Я превращаюсь в чудовище. Я перестаю быть человеком. Я никогда уже не буду понимать людей.

   Но какой у меня выход? Остаться человеком... попросить, чтобы вернули на Землю? Но что я там буду делать... Да и честно говоря, очень уж интересно. Тайри -- это значит видеть разные миры, может быть, жить в Космосе. Звезды, планеты... Как ни странно, теперь уже, зная такое, очень не хочется всю жизнь оставаться на одной лишь планете, когда-то казавшейся такой огромной...

   Близким она не нужна больше. Вот еще в этом смысл поздней, очень поздней инициации -- твой уход никого уже не встревожит. Для близких она умерла, и это естественный, нормальный конец: погоревали, как положено, и как положено, забыли. Конечно, молодой, красивой -- можно начать новую жизнь. Добиться чего-нибудь там, найти новую любовь, придумать что-нибудь новое... Но, как говорил Игорек, "просто незачем".

   Моя новая жизнь -- здесь, подумала Линна.

   И отметила, что думает о себе уже как о Линне. Новой тайри.

   Теперь она ощутила внутри что-то новое. Как будто птенец хочет вылупиться из яйца. Что-то рвалось наружу, что-то пело внутри. Вдруг она осознала весь свой организм.

   Это было ошеломляюще. Так ребенок, наверное, знакомится с собственными ручками и ножками, с необыкновенным удивлением их ощупывая и пробуя на вкус. Линна ощущала биение каждой жилки внутри, как кровь с усилием проталкивается сквозь узкие проходы, как медленно сокращается кишечник, как ритмично, волнами, сокращается сердце. Из желез внутренней секреции выделялись едва заметные капельки регулирующей жидкости, и Линна знала, что можно сосредоточиться -- и почувствовать каждую клетку. Каким-то образом, неведомо откуда вложенным знанием, она понимала, как работает организм -- хоть никогда не изучала всерьез анатомии и физиологии, знала, как изменить его состояние. И в то же время знание это не мешало... да, от него можно отвлечься и думать совсем о другом. Легко. Но оно как бы всегда присутствует рядом. Одновременно!

   Оказывается внимание можно распределить сразу на 2 потока... или на 3. И при этом личность не раздваивается. Некоторое время Линна привыкала к этому новому состоянию.

   Всемогущество!

   Так в детстве, сидя над трудной задачкой, Светлана ощущала свою беспомощность. Где-то находила предел ее логика, какие-то вещи она не могла понять... А ведь неплохо училась, и по математике была одной из лучших. Но здесь неважно это -- лучший, худший, все равно есть предел понимания, предел, за который даже самому умному -- не шагнуть.

   Так читая строки великих поэтов, Светлана иной раз чувствовала легкую зависть. Ей никогда так не суметь. Плача над творением гения, мы отчетливо понимаем -- он ушел вперед, нам не создать ничего подобного, наш мозг слишком несовершенен для этого, и приходит слово "неземное". Религия близка искусству -- способность создать по-настоящему великое и прекрасное кажется священной, ибо недоступна никому, кроме избранных одиночек.

   Теперь Линна знала, что все это -- доступно ей.

   Она -- Моцарт и Пушкин, она взлетающий под купол цирка акробат, чайка по имени Джонатан Ливингстон, ее пальцы искусны, как пальцы Микеланджело, она легко переспорит Эйнштейна. Связи мира -- земные и неземные -- доступны ей, как никогда.

   Это был не горячечный порыв, не эйфория, а спокойное понимание -- границы расширились, возможности ее мозга стали иными. Линна отмечала частью разума, что стоит по-прежнему в светлом круге, и что руки ее вскинуты кверху -- почему она так сделала? Неизвестно, но Линна знала, что это правильно.

   Вокруг, с волнением глядя на нее, стояли тайри.

   Вдруг на нее накатило... одним из потоков Линна подумала, что это и есть тот момент, когда инициируемый может погибнуть. Или стать одрин. В другом потоке бушевал огонь, и Линна начала задыхаться -- новых возможностей ее организма не хватало, чтобы справиться с этим.