Союз можно было сохранить

21 декабря . Из воспоминаний Л.М.Кравчука: “Во встрече принимали участие только первые лица – главы государств, представлявшие новое содружество. И еще министр обороны Шапошников. Больше никого не было.

С конкретным предложением выступил Ельцин. Он передал нам на рассмотрение заранее подготовленный документ, который предварительно был им согласован с Горбачевым. …Борис Николаевич попросил обсудить проект и высказать свое к нему отношение. Были внесены кое-какие коррективы, а список горбачевских просьб был воспринят положительно далеко не в полном объеме…

…21 декабря в Алмате. Кажется, Назарбаев встал и без всякого показного пафоса, по-деловому объявил о том, что вот все мы приняли решение, Союз больше не существует, есть СНГ, теперь мы должны строить новые отношения.

О чем я еще думал? Что люди наши пока не до конца осознали значение последних событий. А ведь в сущности произошла революция, революция сверху. Она удалась на первом этапе. Обошлось без крови – вот что главное. Были мысли и в другой плоскости: изменилась геополитическая структура, и в связи с этим рано или поздно обязательно будут изменены взаимоотношения со всем мировым сообществом. Как это произойдет? Когда? Как мир отнесется к новым условиям существования?

…СССР был тоталитарной империей, причем империей в высшей степени жестокой. Для ее существования был необходим стержень, который бы держал все остальное – политику, экономику, армию, образование и прочие пласты жизнеобеспечения общества. И таким стержнем у нас была КПСС. Ну, Вы-то можете мне поверить на слово – я это знаю лучше, чем кто-либо, каким магнетизмом обладала компартия в нашей державe! Все вращалось вокруг нее. Никакое там КГБ само по себе погоды не делало. 16 миллионов коммунистов, плечом к плечу, все во главе – от бригадира до генсека. И жесточайший принцип демократического централизма. Все и вся было подчинено этой схеме. Вспомните, на чем держалась партия? На безропотном и безоговорочном выполнении решений. Каких – не важно. Все они были глагольными – обязать, установить, рекомендовать, усилить, ускорить, изыскать, обеспечить и так далее. Командные глаголы – я бы так охарактеризовал их. На них и держались. Откройте решения и постановления любых съездов, пленумов – получится своеобразная летопись глаголов, благодаря которым планировалось построить коммунизм. Смешно? Смех сквозь слезы. Но самое парадоксальное заключается в том, что этот глагольный набор оказался универсальным – он и сегодня при деле.

…Горбачев видел, что народ устал от призывов и лозунгов, которые не ведут никуда, от пустых обещаний, от подтасовки цифр в бюджете и статистических отчетах, от единогласного “одобрямса” и прочей безрадостной суеты. Он это все видел и понимал, что нужны перемены, а переменам будет мешать партия со своей заскорузлой иерархией, давно устаревшими правилами игры, со своей непробиваемой системой круговой поруки. Поднимите хотя бы подшивки газет и журналов до 85 года – от скуки сведет скулы: ни свободы мысли, ни критики по большому счету, ни новых идей. О подлинной демократии, о свободоизъявлении, о независимости и подумать тогда было рискованно.

Горбачев знал обстановку в стране. Он человек не только умный, но и честолюбивый. И он понимал, что если он отважится на реформы, коренные реформы, то с его именем люди потом свяжут эти перемены. Его имя впишут в историю, как принято говорить, золотыми буквами за то, что он дал людям свободу духа и свободу слова, дал возможность дышать свежим воздухом.

Он не собирался разрушать империю, нет. Он собирался поставить партию на место. На место, которое отводится партиям в цивилизованных странах. Он собирался сделать из рабского общества общество демократическое. И он слишком был уверен в себе, в своих силах, в своем международном авторитете.

Да, он считал, что, перенеся центр тяжести с партии на парламент, тем самым достигнет желаемого: исчезнет партийный диктат, а молодой парламент в итоге создаст законодательство, достойное правового государства.

К сожалению, нужно признать, он просчитался.

Я ему говорил раньше: “Михаил Сергеевич, зачем вы все это раскручиваете? Никто уже практически не управляет страной. И даже вы теряете управление, если уже не потеряли”. Но Горбачев, как ни странно, был настроен оптимистически: “Ничего страшного! Я тебе объясняю: пусть на местах “подавят” старые кадры – они же не способны перестроиться. Придут новые, современные. А рычаги управления у нас. Ничего страшного”.

…Мне кажется, Михаил Сергеевич уверовал однажды в свое особое предназначение. В нем эта убежденность крепко была заложена. Он не мог даже предположить, что ломка старой системы, которая развернется по всей стране, и его затянет в бурный водоворот событий, что драматизм ситуации на местах бумерангом влетит в Кремль…

…В то время “ядерная кнопка” находилась у Горбачева и министра обороны СССР. У Ельцина ее не было.

Сначала российская делегация заявила о том, что она своих вооруженных сил иметь не будет. Потом, через некоторое время, позиция изменилась. Россия создала свою армию, и сразу же возник вопрос: а как поступить с контролем над ядерным вооружением, ведь оно находится не только на земле российской, но и в Украине, Беларуси, Казахстане.

Тогда Ельцин как президент России и правопреемник, в том числе и ядерного арсенала бывшего Союза, взял “кнопку” себе. Вторая, дублирующая, по-прежнему находилась у Шапошникова – он к тому времени стал командующим Объединенными вооруженными силами Содружества.

Я и Назарбаев этот вопрос ставили и обсуждали постоянно. Шушкевич не проявлял заинтересованности по поводу данной проблемы, видимо, надеясь на то, что все разрешится само собой. Но так не бывает. И мы были настойчивы: как же иначе – на нашей территории размещено ядерное оружие, а мы не знаем, кто за него несет ответственность, при каких обстоятельствах оно может быть применено и с какими последствиями для нашего государства? Тогда и возникла идея поручить связистам создать телефонный аппарат оперативной четырехсторонней связи – я, к примеру, снимаю трубку, и сигнал вызова одновременно раздается у Ельцина, Назарбаева и Шапошникова. И все четверо могут принимать участие в разговоре.

Сегодня “ядерная кнопка” находится у Ельцина и Грачева, министра обороны России. Однако у меня есть законное право отменять приказы, с которыми я не согласен. Допустим, отдан приказ о боевом пуске ракет вопреки моему мнению. В этой ситуации я поднимаю телефонную трубку оперативной связи и отменяю приказ о запуске ракет, то есть, я могу заблокировать спорный приказ, и ракеты в воздух не поднимутся. Сам же я, своим приказом, запустить ракеты не могу. Но это лишь право, а не реальная кнопка. В этом суть и двойственность ситуации.

Второй вопрос, который мы обсуждали на той встрече, был напрямую связан с первым – о командовании Объединенными вооруженными силами Содружества. …Декларация, которую мы подписали в столице Казахстана, во многом повторяла беловежское соглашение. Между двумя этими документами стоял небольшой отрезок времени, и я своей точки зрения на тот момент не поменял. Во время обсуждения беловежского соглашения на заседании Верховного Совета наметились более жесткие формулировки в констатации позиции Украины как независимого государства. Понимаете, говорить, провозглашать – это одно дело, и совершенно другое – воплощать задуманное. Всегда необходимо делать поправки на реальную обстановку, на время, иначе продвижение вперед станет проблематичным. Нельзя желаемое выдавать за действительное. Хотя у меня появилась юридическая основа для корректировки своих действий: я руководствовался документами, которые принял Верховный Совет. И был момент, когда в своем выступлении перед народными депутатами я прямо заявил: вы обвиняете президента, и если вы желаете, чтобы президент изменил свою позицию в отношении СНГ и участвовал наравне с другими государствами бывшего Союза, которые не принимали подобных соглашений, – вы должны отменить предыдущее решение, отменить оговорки.

…За годы советской власти на имперских просторах происходили постоянные перемещения огромных масс населения – одних направляли на ударные стройки. Других – на отсидку. К чему я это говорю? Да дело в том, что сегодня каждый пятый человек живет не в республике своей национальности. Каждый пятый! Как с этим не считаться? Только у нас, в Украине, проживает 11 миллионов россиян. Заметьте, не один, а одиннадцать. И если мы будем строить свою политику в отношении России без учета этого обстоятельства, может возникнуть внутренний конфликт. Его спровоцировать не сложно. И не нужно будет идти на нас войной – мы ее получим без внешнего вмешательства. А если Вы помните данные переписи, то русский назвали своим родным языком 17 или 18 миллионов человек в Украине. Немало, значит, таких украинцев, которые давно уже себя украинцами не считают. Настроения такой огромной массы людей обязательно нужно учитывать при принятии ответственных решений, а эмоции некоторых депутатов, которые временами берут верх над рассудительностью, вряд ли способствуют мирному разрешению наболевших проблем”.

“Киевские Ведомости”, 1994, 23 апреля.