Союз на всю жизнь

Это бы не было оптимальным по совсем иным причинам. В случае когда соответствующее микробное сообщество действительно является столь важным, должны были сформироваться механизмы, которые заботятся о том, чтобы оно не пропало сразу же при выделении газов и жидкого стула. Поскольку опасность существует постоянно. Желудочно-кишечные инфекции известны тем, что они изрядно выводят население кишечника из равновесия.

Отравления или натуральные (а с недавних пор и фармацевтические) антибиотики смертельно опасны для кишечных бактерий. Если бы каждый серьезный понос, чем бы он ни был вызван, непременно означал бы неизменное прощание со всеми полезными кишечными бактериями, мы все бы только и сидели с болями в животе, запорами, язвами и прочими недомоганиями.

Основательный практический опыт свидетельствует о том, что кишечные бактерии не только плывут по течению и что они не являются беспомощными перед лицом потока и опасностей, которые временами могут там поджидать. Например, интенсивный прием антибиотиков действительно приводит к тому, что в кишечной жидкости первым делом снижается число бактерий. Однако после того, как антибиотики отменяются, показатели достаточно быстро возвращаются туда, где они находились до приема медикаментов, это касается и количества, и видового многообразия бактерий.

Точные измерения в данном случае показывают, что кишечник в подобных ситуациях не заселяется снаружи заново, однако там начинают повторно размножаться примерно такие же бактериальные штаммы. Исключения составляют случаи очень частого и упорного применения антибиотиков. Быть может, они переживают это в червеобразном отростке слепой кишки, а может быть, в кишечнике наличествуют также другие ниши, в которых бактерии могут защититься. Как, например, слизистая оболочка кишки, усеянная углублениями, это так называемые либеркюновы крипты, названные именем врача и анатома, который первым точно описал их в 1745 году{30}. У основания таких достигающих глубины до 0,4 миллиметра полостей происходит стремительное обновление кишечного эпителия. Здесь располагаются несколько стволовых клеток, которые непрерывно образуют новую ткань. Данные крипты содержат бактерии, и похоже на то, что их присутствие способствует регенерации тканей.

По-прежнему отсутствует ясность в отношении того, как бактерии организовываются в кишечнике, но становится все яснее, что вдоль и поперек кишечника имеет место биологическая география. Неудивительно, что бактериальная смесь в начале кишечника иная, нежели в конце. Напротив, более удивительным было утверждение о том, что население также меняется в поперечном направлении кишечника. На поверхности проживают совсем иные микробы, нежели в полостях эпителия. Опять же иные прячутся в текучем кишечном содержимом, исходя из которого мы приобрели значительную часть знаний о наших сожителях просто потому, что данное содержимое проще всего достать.

Снова и снова обсуждается вопрос о том, насколько информативными в принципе являются исследования, которые основываются на анализах кала.

«Все больше и больше признания получает утверждение о том, что мы имеем дело по меньшей мере с двумя отделами – стулом и кишечной стенкой», – объясняет Штефан Отт, руководитель рабочей группы по изучению бактериальной метагеномики в Университетской клинике Шлезвиг-Гольштейн. Он считает пробы ткани более информативными, чем кал. Поскольку тот может «выглядеть абсолютно иначе на следующий день». Тем не менее иногда наука должна быть прагматичной. Анализы кала можно получить легко и дешево, биоптаты – нет. Взятие анализов кала – при условии соблюдения гигиены – абсолютно безопасно, биоптатов – нет. Мы проводим исследования с тем, что можно достать, и радуемся, если для того или иного эксперимента имеется достаточное количество добровольцев, которые жертвуют кусочком своей кишечной стенки ради науки.

«Черный ящик»