Союз нерушимый

А по ту сторону доски — такие гроссмейстеры, как Сталин и Черчилль. Пусть сами они думают, что играют друг против друга. А вот у фигур иной интерес, чем быть пожертвованными ради чужой победы. И тот, чья рука ставит пешку на поле для размена — если подумать, для этой пешки такой же враг, как противник. Так можно ли сделать, чтобы проиграли оба игрока — а выиграл тот, кто на доске?

Он, Кук — белый король. Отчего белый — ну так они же начинают, в этой английской партии! Ну а Кириченко, это король черный, хотя себя воображает игроком, надутый дурак! На первый взгляд, позиция безнадежна, потому что у черных колоссальный численный перевес — и по замыслу Белого Игрока, его силы должны в итоге героически погибнуть, нанеся Черному Игроку максимальный урон — чтобы использовать уже в других партиях, на других досках. Вот только, к изумлению гроссмейстеров, мало того что фигуры самочинно двигаются не так, как им предписано, так еще и черные в этом подчиняются ему, Белому Королю! Считаете ли вы партию безнадежной — теперь?

Белые играют тем, что на доске — черные могут выставлять дополнительные фигуры, смешно сравнивать мощь УПА и РККА, ОУН и всего СССР! Но во-первых, Сталин не может выделить все свое внимание и силы лишь этой игре, а во-вторых, черным не нужна в итоге абсолютно пустая доска, выжженная земля и трупы, вместо богатой провинции, и так уже изрядно пострадавшей от немцев. И белые играют на своей доске — пока и в планах нет похода на Москву, что не удалось германцам — а вот у черных множество иных задач в других местах. То есть ничья в этой партии — это тоже наш выигрыш!

Сила ОУН(Б), отвергавшей всякое соглашение с властью, была именно в большей боеспособности в сравнении с ОУН(М). Но эта сила, перевес в чисто военную и конспиративную сторону, оборачивалась слабостью, принципиальной недостижимостью победы. Мало захватить власть, ее после потребуется удержать — а вот тут отсутствие политических навыков становилось роковым. Больше того, и чисто военная победа была недостижима. Не грех знать учение врага, если когда-то он был идейно близок. Маркс писал, что чисто военная победа повстанцев над войсками была невозможна даже в эпоху баррикад — успех достигался, когда солдаты были морально на стороне восставших, отказываясь стрелять в народ, а если армия видела перед собой просто толпу, сброд, взбунтовавшуюся чернь, исход всегда был очевиден. «Тем более невозможна победа народного восстания в индустриальную эпоху, когда гарнизоны, благодаря железной дороге, могут быть в кратчайшее время доведены до размеров огромных армий, а войска имеют громадный перевес в вооружении и организованности». Но в этой игре все должно быть совсем не так!

Война — это мир. Можно воевать тридцать лет, с австро-венгерских времен, и не проиграть, но быть так же далеко от победы. А мир — это война: а чем плохо «Украина це Канада», была когда-то колонией, стала доминионом, с чисто номинальной властью бывшей метрополии? Вот только дипломатия всегда должна подкрепляться кулаком, чтобы показать свою силу: со слабым не разговаривают, тем более, не уступают! Пусть в Лондоне велят «драться до последнего украинца» — примем тактику, которую они хотят, мятеж жестокий и кровавый, но с совершенно иной целью! Добиться от Москвы признания за Украиной права «доминиона», с альтернативой долгой и изнурительной войны — мы-то стерпим, как уже тридцать лет, под тремя державами, да и под москалями тоже, два года после тридцать девятого, а вот Сталину вовсе не нужна дорогостоящая смута, в свете будущих осложнений с Державами. Довольно прятаться по схронам — пора уже и выходить во власть. Шухевич понял это первым.