Союз нерушимый

И больше никто не пытался нас прощупывать! Знаю, что было что-то подобное за переездом, на углу Шевченко, где была застава из полка охраны штаба округа, погиб командир батальона и десяток бойцов, сожгли БТР. И в панике ретировались, когда на помощь выдвинулся взвод от нашей второй батареи, с автоматчиками на броне. А у вокзала и товарной станции весь остаток дня 23 июня было тихо, даже снайперы не стреляли, как на следующий день.

24 июня стрельба шла уже по всему городу. К вечеру усилилась, местами переходя в настоящий бой. Но к нам уже подошла морская пехота, и мы знали точно, где бандиты и сколько их — в Киеве наших, советских людей было все же больше, и они активно нам помогали. С утра 25 июня и мы пошли вперед, как в Берлине, штурмовыми группами по улицам, по дворам — но нашим калибром стрелять пришлось редко, буквально в паре мест, где бандеровцы, заняв оборону, огрызались огнем. Зданий было жаль, Киев до сих пор не восстановил все разрушенное, хотя пострадал куда меньше, чем Берлин или Зеелов. Но как правило, бандеровцы не принимали бой, а старались убежать, спрятаться, и ударить в спину. Город был разбит на сектора, сектора на кварталы, пойманных «подозрительных» гнали в спешно оборудованный фильтрационный лагерь на Труханов остров посреди Днепра. Но военное положение в Киеве было отменено лишь в начале июля — поскольку бандеровцы и их пособники пытались, поодиночке и группами, пробиться на запад.

Я этого не видел, поскольку уже 28 июня наша бригада получила приказ грузиться и следовать по назначению. Никто из нас не был отмечен за участие в этом деле — впрочем, и не наказан тоже. В июле мы, прибыв на Урал, получили пополнение — и сюрпризом было, что на новых машинах красовался наш знак «святого воинства», голова русского витязя в остроконечном шлеме — эти танки и самоходки тоже были подарком Церкви, взявшей шефство теперь уже над бригадой. И был месяц на полигоне, слаживание подразделений в единый организм или механизм, и изучение силуэтов и тактико-технических данных новейших японских танков «Чи-то» и «Чи-ри» (аналоги «пантеры» и «тигра», даже внешне похожи — но все ж слабее, и пушка, и броня), старые же машины «Ха-го» и «Чи-ха» вызывали у нас после боев в Европе лишь смех, рядом с ними даже немецкая «тройка» смотрелась как вундерваффе! Впрочем, если мы теперь назывались тяжелой бригадой прорыва — то и воевать нам в основном предстояло не с японской бронетехникой, а с долговременной обороной. Потому, приданный нам второй батальон был даже не мотострелковым, а штурмовым. И нашим назначением был, как оказалось, не Забайкальский фронт — нам не пришлось идти через пески Гоби и горы Хингана — а Первый Дальневосточный. И тогда мы не могли знать, что освобождение Китая от японской оккупации после перерастет в Китайскую войну. И я получу все же генерал-майора — вместо возвращения в свой Тамбов.

Одно любопытно. Много позже приходилось мне с немецкими товарищами по службе пересекаться, и к документам я доступ имел — так все говорили, что у немцев в октябре сорок третьего «королевские тигры» в Португалии, где этот Ренкин воевал, были в единичных экземплярах, то ли два, то ли три. Так как же американец умудрился лично шесть штук их подбить, тем более что рядом вся его рота сражалась, ну не бывает так, чтобы десятеро стреляли мимо, а один снайперски попадал? Наверное, там «тигры» обычные за «королей» сосчитали, да набитые всеми вместе, и записали на того, кто один живым остался. В пятьдесят девятом у нас американский фильм шел «Освобождение Европы» (и кстати, этот Ренкин там числится консультантом) — его посмотришь, так кажется, что одни союзники и воевали! — там этот бой тоже есть, «королевские тигры» идут массой, наверное, штук сто, такого мы даже под Зееловом не видели! Ну, пусть тешатся, хоть придуманными победами — мы-то знаем, кто от Волги до Рейна дошел!

Томас У.Ренкин, бригадный генерал армии США. Из письма К.Эннакину, режиссеру и сценаристу фильма «Освобождение Европы», 1959 год.

Сэр, вы очень хорошо показали события, действительно имевшие место. Но я полагаю, что американскому зрителю надо видеть и другую сторону.

Весной сорок четвертого я исполнял обязанности офицера для особых поручений при генерале Паттоне. И именно в этом качестве был послан в русскую зону оккупации — для оценки реальной боеспособности русской армии. Все знают про обещание Паттона «за полгода дойти от Рейна до Москвы, что не удалось этому неудачнику Гитлеру» — которое было не понято политическим руководством, подвергшим генерала незаслуженной опале. И мало кому известно, что в действительности было не так.