Союз плуга и трезуба. Как придумали Украину

Вот отрывки из донесения белого разведчика подполковника Макогона, работавшего в штабе Петлюры, русскому военному атташе в Польше, в котором он характеризует этих людей: «Командующий корпусом Сечевых стрельцов атаман Коновалец — совершенно бездарный человек, заслуживший чин атамана и любовь Петлюры только за жестокие расстрелы офицеров в Киеве после взятия его у гетмана… Главный атаман Симон Васильевич Петлюра сын приказчика… На военной службе никогда не был, ничего в ней не понимает, однако любит принимать парады, почетные караулы и т. д. Отнявши Киев у гетмана, немедленно отправил в Швейцарию, Францию, Португалию, Канаду (к канадским украинцам) несколько чемоданов с золотом для покупки дач, домов, вообще убежищ для главных украинских деятелей правительственных партий эсеров и эсдеков, в случае краха своей авантюры на Украине… Член Директории Винниченко, уехавший в Швейцарию в марте этого года, так же повез большие деньги для этой же цели… Член Директории приват-доцент Швец называет себя профессором, пьяница, мот, играет на бирже с казенными деньгами, не в ладах с Петлюрой».

Разве сегодня мы не видим в украинской власти точно таких же людей? Чем отличается от Швеца тот соратник Ющенко, который, приехав из США, выдавал себя за профессора, пока его не разоблачили? Или тот директор Нацбанка, которого открыто обвиняли в парламенте в махинациях с курсами валют? Разве не духовные наследники Петлюры и Коновальца покупают теперь недвижимость за границей, чтобы смыться туда, «в случае краха своей авантюры на Украине»?

Вот вам и ответ, почему так много украинцев в годы гражданской войны считали своим долгом бороться с такой властью в рядах белогвардейцев.

Белое лето 1919-го

2 июля 1919 года командующий Вооруженными силами юга России Деникин подписал знаменитую «Московскую директиву», согласно которой белые двинулись в наступление на столицу. «Имея конечной целью захват сердца России — Москвы, — гласила она, приказываю…». Дальше шел перечень целей, которых следовало достичь. Кавказской армии генерала Врангеля, только что вышедшей на Волгу и после жесточайших боев захватившей Царицын («Красный Верден», как его именовали в газетах большевики), приказывалось развивать наступление на Нижний Новгород и Владимир. Донская армия генерала Сидорина должна была устремиться к столице через Воронеж и Рязань. А Добровольческая армия генерала Май-Маевского — через Курск, Орел и Тулу. Черноморскому флоту предписывалось «блокировать порт Одессу».

Природа берет свое. Для настоящего офицера Гражданская воина не помеха завязать знакомство с приличными (или не очень) барышнями…

Это был пик успехов деникинцев. Их правый фланг упирался в Волгу, а левый — в Днепр. После блестящего окружения красных на Кавказе боевой дух армии был необыкновенно высок. Ошибки, допущенные большевиками, политика «расказачивания» и массовых расстрелов вызвала зимой знаменитое Верхнедонское восстание в тылу красных, описанное в романе Шолохова. Оно дало белым новое пополнение. Донцы, разозленные смертью родственников, были готовы мстить врагу.

В воспоминаниях генерала Врангеля есть красочное описание того разгрома, который пережила Красная Армия на Кавказе зимой 1919-го: «От станицы Каргалинской до Кизляра на протяжении 25 верст железнодорожный путь был забит сплошной лентой брошенных составов. Здесь были оставлены запасы неисчислимой стоимости: оружие, громадное количество медикаментов, обувь, одежда вперемешку с автомобилями, мебелью, галантереей и хрусталем… На одном из разъездов нам показали поезд мертвецов. Длинный ряд вагонов санитарного поезда был сплошь наполнен умершими. В одном из вагонов лежало несколько мертвых врачей и сестер. Особые отряды производили очистку железнодорожных зданий от больных и трупов. Я наблюдал, как на одной из станций пленные откатывали ручные вагонетки со сложенными, подобно дровам, окоченевшими, в разнообразных позах, мертвецами. Их тут же за станцией сваливали в песчаные карьеры в общую могилу».

Это были остатки 11-й Красной Армии, разгромленной в жестоких зимних боях. Если пути были забиты поездами на 25 верст, то брошенная артиллерия и обозы вперемешку с конскими и человеческими трупами тянулись вдоль той же железной дороги, начиная от Моздока до станицы Наурской на 65 верст. «Огромные толпы пленных, — вспоминает Врангель, — тянулись на запад по обочинам дороги. В изодранных шинелях, босые, с изможденными землистого цвета лицами, медленно брели тысячные толпы людей. Пленных почти не охраняли, два казака гнали две-три тысячи. Выбившись из сил, больные люди падали тут же на грязной дороге и оставались лежать, безропотно ожидая смерти… Двое таких несчастных, перейдя предел человеческих страданий, бросились под колеса нашего поезда».