Союз плуга и трезуба. Как придумали Украину

Трагедия русского Черноморского флота, оказавшегося весной 1918 года под угрозой захвата немцами и потопившего часть своих кораблей, включая один линкор, хорошо известна. Но то, что случилось всего через несколько месяцев с германским флотом Открытого моря, у нас знают куда хуже. Точнее, вообще не знают. 21 октября 1918 года его командующий адмирал Шеер приказал привести корабли в боевую готовность. В тайне даже от кайзера он запланировал выманить английский флот из базы, выслав в устье Темзы, то есть буквально под Лондон, стаю эсминцев. По изящному замыслу адмирала, она должна была навести британские корабли на основные силы немцев у голландского побережья. Там на увлекшиеся погоней силы «владычицы морей» должны были наброситься 25 подводных лодок, притаившихся в засаде, а потом ошеломленного противника должен был добить немецкий линейный флот.

Французский солдат. Охраняет угольные брикеты, которыми немцы платили контрибуцию союзникам за проигранную войну

Если бы этот смелый план удался, Первая мировая война могла бы закончиться совершенно иначе. Но через неделю, вечером 29 октября, взбунтовались команды трех немецких линкоров — «Крон принца Вильгельма», «Маркграфа» и «Кенига». Это произошло ровно за два часа до назначенного выхода в море. В полночь отказались выполнять приказы матросы еще трех дредноутов. Кочегары угрожали погасить топки, если командование прикажет сниматься с якоря. Вместо того, чтобы отправиться на охоту за англичанами, немецкие моряки ударились в настоящий саботаж. Правда, до избиения офицеров, как и русском Кронштадте, во время февральской революции, дело не дошло.

Команды линкоров «Тюринген» и «Гельголанд» ограничились тем, что сломали брашпиль (приспособление для подъема якоря) и залили уголь водой. Бунт пришлось усмирить высадкой на корабли морской пехоты, сохранившей верность присяге, и выдвижением на дистанцию торпедного залпа эсминцев и подводной лодки. Был момент, когда разделившиеся в политических симпатиях корабли немецкого флота были готовы перестрелять друг друга. Больше полутысячи человек из экипажей пришлось арестовать, а линкоры рассредоточить по различным базам.

Но и это не спасло положение! 3 ноября взбунтовалась дивизия линкоров, которую направили в порт Киль. Двадцать тысяч матросов под красными флагами бросились в город и после короткой перестрелки захватили его. Через несколько дней восстание охватило другие базы Гамбург, Любек, Росток, Вильгельмстафен… Кайзер Вильгельм II впал в отчаяние, узнав о предательстве своих матросов. Он был инициатором создания германского океанского флота. Он вел войну за господство на морях. И теперь именно с флота начался развал его империи! 9 ноября император отрекся от престола, подобно своему русскому коллеге Николаю II, и тайно направился к границе нейтральной Голландии, чтобы прожить еще 23 года «на пенсии» и умереть буквально накануне вторжения Гитлера в СССР.

Всех этих закулисных нюансов большинство немцев еще не понимало. Они жили в до телевизионную, доинтернетовскую эпоху. Военная цензура контролировала все газеты. Информацию заменяли слухи. У обывателя голова шла кругом от того, что кайзер исчез, а какой-то малоизвестный генерал Винтерфельд заключил в Компьенском лесу предательское перемирие, несмотря на то, что германская армия продолжала находиться на французской земле. Откуда было этому среднему немцу знать, что еще с 1916 года в Германии фактически существовала военная диктатура во главе с начальником генерального штаба фельдмаршалом Гинденбургом, что кайзер — не более, чем «перо» для подписи документов в руках военных специалистов, и что теперь эти профессионалы пришли к выводу: война проиграна и ее пора кончать?

Немецкая матросня. Бунт на кайзеровском военном флоте

Оставшись за кулисами, Гинденбург и его заместитель генерал Людендорф, сумели сохранить незапятнанную репутацию полководцев и поддержать у своих соотечественников иллюзию непобедимости немецкой армии. Немцы продолжали верить, что их победили не в честном бою, а выпустив из недр Рейхстага продажных «демократических» политиков, сдавшихся Западу.

Но и англичане с французами испытывали чувство разочарования. Это была какая-то победа без победы. Враг сдавал оружие, но не сдавался. Не было толп пленных. По условиям перемирия, нельзя было оккупировать немецкие земли. Британские офицеры флота искренне сожалели, что судьба не позволила устроить им «новый Трафальгар» — на сей раз над немцами. Психологи еще не придумали для этого состояния название. Оно появится чуть позже — в 20-е годы и будет называться «незавершенный гештальт» — то есть психический процесс, который не дошел до логического конца. Убив и искалечив около 10 млн. человек, европейцы спрашивали себя: так за что ж мы воевали?