Союз стихий

Ряды снежных дрогнули. Они попятились. Люди ударили с новой силой. Они гнали снежных к лесу, впервые близко подобравшись к его кромке. Победный клич людей летел над полем. В гуще битвы среди мелькающих рук и мечей Джеймс под тенью деревьев разглядел мужчину-снежного. На нем помимо набедренной повязки была накидка из белого меха. Она развевалась на ветру, словно флаг. Но не накидка заинтересовала Джеймса, а отростки на голове снежного. Из белых волос точно подснежники из-под наста пробивались черные ростки. Переплетаясь между собой, они образовывали подобие тиары.

Мужчину увидела и Дейдра. Их глаза на мгновение встретились, и девушку парализовало. Не будь Джеймса поблизости, не избежать ей удара в живот. Он оттолкнул Дейдру с пути меча, наотмашь рубанув врага по голове.

Теперь они оба смотрели на снежного с тиарой. Взгляд у того был студеный, словно из его глазниц на них глядела сама зима. Он поднял руку и указал на Дейдру. Длинный палец нацелился на нее, как стрела, вдетая в лук. И будто немой приказ прокатился по полю — поднялся ветер и понес воронку снега к Дейдре, а следом все снежные разом повернулись в ее сторону. Впервые Джеймс ощутил холод. Только шел он не снаружи, а изнутри. Имя ему было ужас. Подобно льду он сковал его внутренние органы.

— Бежим! — он дернул Дейдру за руку, приводя ее в чувства.

Не помня себя от страха, они бросились наутек. Их путь лежал на холм, где можно было укрыться. Снежные всячески пытались им помешать — кидались наперерез, не заботясь о себе. Пришлось пробиваться с боем. Лишь у подножия холма Джеймс и Дейдра перевели дух, упав в снег.

— Кто это был? — хрипя от бега и боли в груди, спросил Джеймс.

— Владыка, — выдохнула Дейдра.

— На лицо он одного с тобой возраста.

— Внешность обманчива. Он старше первого магистра и нас с тобой вместе взятых.

— Чего он хотел? — Джеймс сел.

— Моей смерти. Он узнал меня и приказал убить.

— Поэтому все снежные разом напали на нас?

Она кивнула. Разговор об отце давался с трудом. Теперь-то Джеймс лучше ее понимал. Он видел владыку издалека и толком не рассмотрел, но и это напугало его до смерти. Будь у него черные волосы, как у односельчан, он бы поседел.

Они замолчали, каждый думая о своем. Дейдра не осмелилась признаться, что сбежала из лагеря. Она бы просто не подобрала слов, чтобы объяснить, какой ужас ее сковал при мысли, что Джеймс не придет с поля боя. После его ухода она не находила себе места. Казалось, весь смысл жизни сосредоточился в одной точке — на его благополучном возвращении.

Что с ней творилось? Каким колдовским чарам она подверглась? Почему полукровка стал так важен для нее? Дейдра не знала ответов на эти вопросы. Лишь где-то на уровне подсознания догадывалась, что он подкупил ее своим отношением к ней. Никто и никогда не был с ней добр и внимателен так, как Джеймс. И она, сама того не замечая, училась отвечать ему тем же.

Она едва помнила, как выбралась из палатки, как бежала вниз по склону, на ходу подобрав оброненный павшим воином меч. Ладони было непривычно сжимать железную рукоять, и это немного отрезвило Дейдру. Она впервые задумалась о том, что биться ей предстоит с сородичами. Ведь сейчас они по разные стороны баррикад.

Она сомневалась в правильности своего выбора, но ровно до тех пор, пока не увидела острие меча направленного в грудь Джеймсу. Перед ней уже был не мореец — представитель ее народа, а враг, желающий зла дорогому ей человеку. Так она перешла черту, но печали по этому поводу не испытывала. Ради Джеймса Дейдра была готова нарушить все заветы пращуров. Он стал ей ближе, чем кровная родня.

Джеймс, видя, что она притихла, нашел другую тему для разговора:

— Ты дерешься, как снежный барс. Как люди захватили тебя в плен?

— В бою на мечах ни одному теплокровному меня не одолеть, но люди хитрые. Меня ранили отравленной стрелой. Я потеряла сознание. Стрела едва оцарапала кожу, яда в кровь попало совсем чуть-чуть, я выжила, но угодила в плен. Лучше бы та стрела пронзила меня насквозь.

— Тогда ты бы умерла.

— И отец гордился бы мной, — Дейдра встала, — а не пытался убить.

Тяжело ступая, проваливаясь в снег по колено, словно вдруг превратилась в человека, Дейдра принялась карабкаться на холм.

* * *

Валум наказал Дейдру за самоуправство. На все возражения Джеймса, что она сражалась на их стороне, первый магистр лишь фыркал. Он приказал сковать ей руки, и теперь она ходила, звеня цепями, точно призрак старого замка.

Спать в одной палатке было невозможно. Стоило Дейдре шевельнуться, цепь лязгала. Судя по тому, как часто она ворочалась, девушке самой не спалось.

— Завтра я поговорю с первым магистром, — сказал Джеймс в темноту, зная, что Дейдра услышит через занавесь, что их разделяет. — Еще раз попрошу снять с тебя цепи.

— Дело не в цепях, — донеслось из-за занавеси. — Ты ведь понимаешь, что люди обречены?

Она спросила это ровным голосом, как если бы вела светскую беседу о погоде. А у Джеймса сердце екнуло. Конечно, он все понимал. Но что он мог поделать?