Когда луна прошла полнеба и стала исчезать, гнев улетучился, и она снова обрела способность рассуждать здраво.
Первое, о чем она подумала, — это о возвращении в Вашингтон, домой. И тут же сообразила, что все ее вещи, деньги, кредитная карточка остались в доме. И почему только гнев и разум не могут мирно сосуществовать? Вспылив, Кармен вела себя, как обжора, который заказал кучу блюд в дорогом ресторане и готов исчезнуть, как только настанет время платить.
— Тебя никто не звал, — обратилась она к своему гневу, к этому зловредному второму «я», олицетворявшему плохую Кармен.
А может быть, отдаться ему полностью? Пусть сам отвечает за последствия, не призывает разумное со-нательное «я», которое управляло ее действиями почти всегда. Ладно, когда-нибудь надо попытаться.
Разумная Кармен, эта несчастная девочка, пробралась в спящий дом около трех часов утра. Задняя дверь была открыта. Неужели кто-то оставил ее открытой с определенной целью? Она собрала вещи в полной тишине, хотя плохая Кармен хотела наделать шуму, чтобы кто-нибудь принял ее вызов, но разумная Кармен сумела обуздать это желание.
Разумная Кармен отправилась на автобусную остановку и проспала там на скамеечке до пяти утра — до того времени, когда начали ходить местные автобусы. Она села в автобус, который шел в деловой центр города, и, доехав до станции Грейхаунд, купила билет на автобус, следующий в округ Колумбия. Он делал не более пятнадцати остановок.
В Южную Каролину приехала разумная Кармен, и разумная Кармен уехала из нее. Но о том, что происходило в промежутке, она мало что помнила.
Кармен задумчиво смотрела в окно, пока автобус пробирался через центр Чарлстона, через спальные районы, мимо магазинов и ресторанов, стараясь вспомнить ту замечательную Кармен, которая так весело проводила время со своим одиноким холостяком отцом.
Жизнь — она такая… всякая.
За завтраком Бриджит думала о сексе. Она была девственницей, как и ее лучшие подруги. У нее было немало парней, с которыми она гуляла в огромном детском парке. С одними она целовалась, с другими — не только, но никогда не позволяла себе лишнего. Обычно ею двигало скорее любопытство, чем желание.
Но на Эрика тело Бриджит реагировало как-то странно. На нее надвигалось что-то совершенно новое — большое, бушующее, извивающее. Ее тело хотело его, требовало, навязчиво, при мысли о нем у нее даже болезненно сжимался желудок.
— О чем ты думаешь? — спросила Диана, постучав ложкой по дну тарелки.
— О сексе, — честно призналась Бриджит.
— Можно было догадаться.
— Неужели?
— Конечно. Из-за того, что ты путешествовала где-то прошлой ночью? — с любопытством, но не назойливо спросила Диана.
— Отчасти, — ответила Бриджит. — Я встречалась с Эриком. Но ничего не было.
— А тебе хотелось бы?
Бриджит кивнула:
— Я думаю, может быть, сегодня ночью получится.
Она хотела выглядеть уверенной, но в то же время не развязной.
— Что получится сегодня ночью? — спросила Олли, подсаживаясь к ним с подносом.
— Вступить в связь, Оливия, — ответила Бриджит.
— Ты действительно думаешь, что решишься на это? — спросила Оливия.
— Да. — Бриджит не хотела вдаваться в подробности событий прошлой ночи. Это была слишком интимная область.
— Мечтаю услышать, что это произошло, — вызывающе заявила Оливия.
Бриджит решила принять вызов:
— Мечтаю сообщить тебе об этом.
Около столика остановилась Шерри:
— Бриджит, тебе посылка.