Союзник (СИ)

— Значит, это твой мудак.

— Ким сказал, что этот.

— Он что, видел его?

— В том то и дело, что да.

Юнхо поднялся и отошел к окну, выглянул за шторы. Небо посветлело, вдали уже окрасилось желтым. Новый день мог оказаться для Джеджуна последним. А он, Юнхо, даже не представлял, где искать. На миг вновь одолел страх. Первая волна накрыла его при звуке голоса Дже, но по пути сюда противный холод выветрился. Сейчас же опять пробрало ужасом, да таким, что почувствовал себя беспомощным ребенком. Ладони покрылись холодным потом, сердце ускорило свой бег, дыхание вырывалось толчками. Он давно уже не испытывал подобное, а потому растерялся. Еще бы. Ведь оказался в тупике.

Юнхо закусил губу. Прикрыв глаза, он приказал себе успокоиться. Ни ему, ни Джеджуну от его нервозности лучше не станет. Слушая мерное щелканье клавиатуры, мужчина попытался подстроиться под размеренный стук, вдохнул глубже. Он втянул Кима во все это дерьмо, а потому волновался, твердил Юнхо про себя. Жил тот если и не спокойно, то по крайней мере в безопасности, не тужил, трясся, как заяц и курил паровозом, но жизни его ничего не угрожало. Должен ли был… имел ли право Юнхо влезать… Вина, сожаление и некое раскаянье протянули к нему свои лапы. Напряжение начало отдавать головной болью.

— Смотри, — полицейский, заметив, что Чон витает в облаках, дернул мужчину за полу футболки. — Эй!

— Что?

Воншик, заняв место за столом, отодвинулся немного в сторону и указал на один из рапортов, поступивших в самом конце вчерашнего рабочего дня.

— На пульт поступил звонок от одного пассажира, некоего Му Ухёна. Говорит, на подъезде к Кванджу заметил подозрительного мужика на Тойоте. У него не горели тормозные фонари. На предложение помочь водитель японца довольно отчетливо послал его по маме.

— И что в этом такого?

— Наш бдительный гражданин уверен, что тот мужик держал что-то в багажнике.

— Или кого-то, — прищурил глаза Чон. — Номер машины?

— Сейчас проверю.

— Описание фраера есть?

— А то как же. Мы, знаешь ли, умеем работать, что бы общественность о нас не думала.

Юнхо с жадностью вперил взгляд в строчки рапорта. Страх исчез, дрожь успокоилась. Ноздри раздувались, словно бы охотничий пес взял след. Описание совпадало с внешностью Кёнсу. Юнхо запомнил его, даже фотку в телефоне смотреть не надо было. Вспыхнувшая надежда вновь заставила сердце ускориться.

— Это он. Ли Кёнсу.

— Он что-то натворил? — быстро спросил Чхве.

— Угу. Но это разборки сугубо его и Кима.

— Разборки? — усмехнулся Воншик. — Это не бои на подушках, человек похищен! Твой Ким не очень-то справляется, я погляжу.

— Машина, Шики, — напомнил ему Юнхо.

— Я уже покрыл твои убийства, — зашипел вдруг с неподдельным страхом Воншик. — Ты становишься маньяком, Чон!

— С тех пор я больше никого не убил.

— Да ну?!

— Клянусь.

Чхве испытывающим взглядом впился в лицо мужчины.

— Твою мать!

— Я выезжаю. Позвони парням из патруля, камеры должны были засечь машину.

— Угу, угу…

— Сочтемся.

— Да что с тебя взять, с нищеброда, — пробормотал в спину Юнхо полицейский.

Прохладная вода обрушилась на голову, вырвала из забытья. Джеджун зафыркал, дернулся в сторону, стремясь уйти от потока. Кёнсу убрал кувшин, присел на корточки и заглянул в лицо Дже.

— Я уж думал, ты помер.

— Не дождешься.

Ли ухмыльнулся.

— Даже не знаю, что было бы лучше. Давай поговорим.

Поднявшись, он отошел за стулом. Дже сморгнул воду с ресниц, огляделся. Он сидел на полу в совершенно пустой комнате, широко разбросав ноги. Руки по-прежнему были связаны за спиной и пристегнуты к чему-то сзади. Обувь отсутствовала, и ноги отчаянно мерзли. Тонкая футболка намокла, и по коже расползлись крупные пупырки. Полные красивые губы от холода посинели, стали похожи на расцветающий с правой стороны лица синяк.

Кёнсу повернул стул спинкой к мужчине, уселся верхом. Дже скептически скривил губы — мудак так явно хочет показать, кто тут хозяин положения, словно сомневается. Или красуется.

— Неплохо выглядишь, — не дождавшись от Кима реакции, Кёнсу продолжил. — Я бы сказал, что возраст тебе идет. Я вот старею, седые волосы стали появляться уже, а ты как был красавчиком, так и остаешься. Возмужал, но все равно милый ангелочек.

Знал бы ты, как «милый ангелочек» разделался с твоими ублюдочными друзьями, подумал злорадно Ким, по-прежнему не проронив ни слова. И подумал вдруг, что все, что происходит с ним, справедливо. Не мог же он, выплеснув столько зла, не получить ничего равноценного взамен. Это лишь начало. Если и удастся выбраться сегодня живым, его ждет деградация. Да, он продолжит жить, работать, может быть, встречаться с кем-нибудь, но дух его, душа, если хотите, медленно почернеет. Он будет бежать от того преступления, что совершил, бежать всю свою жизнь от лиц своих жертв. Он будет пытаться похоронить саму память об убийстве, возможно, топясь в разврате и дальнейшем зле, а может быть, постарается отбелиться, занимаясь меценатством. И все равно он будет каждый раз видеть тех троих. Во снах и наяву, пока не двинется крышей. Как выгорел и Юнхо.