Сохранение живого произведения театрального искусства

Как стыкуются эти приведенные душой в движение информационные потоки – в этом необходимо научиться разбираться. Это одновременно путь к жизни сокрытого в окружающем внешнем, и в духовно-интеллектуальном внутреннем. То, что вбирается жизнью духа – это не только его внутреннее, но и все смыслы, которые душа и разум захватили из действительности, произведения и собственной духовно-интеллектуальной работы с данным материалом и с собой.

Например, включение или исключение, добавление или изменение сцен каждый раз по-новому раскрывает и сами сюжетные линии, и рождает то многообразие из жизни самого творческого процесса, что и составляет живое искусство. Например, в постановке «Мастер и Маргарита» Сергея Эдуардовича Алдонина вы можете наблюдать сцену погони Ивана Бездомного за Воландом в трамвае или сцену обсуждения произошедшего с Берлиозом свитой Воланда, увидеть воплощение траурного шествия в Александровском саду перед Маргаритой или лицезреть другие сцены, увидеть посещение квартиры номер 50 разными гостями, председателем домкома номер 302-бис Босым или заведующим буфетом театра Варьете, – и каждый раз к вам поворачивается та или иная грань единого кристалла произведения, вытягиваются отдельные сюжетные линии и освещаются разные истории и характеры.

Что меня сразу восхитило в творчестве Сергея Эдуардовича – это многообразие воплощения. И это вдохновение подвигло к исследованию и поиску путей сохранения живого произведения театрального искусств и развитию давней идеи философии воплощения жизни человеческого духа и разума. В живых произведениях театрального искусства Сергея Эдуардовича – живопись этюдов, связь с современностью. Он передает свой дух актерам, и воплощение множится – это хореография и пластика движения, голос, и актеры воплощают и действие, и его самого – вот то дление непрерывной линии жизни духа. И особенностью является запечатление каждый раз через сами постановки многообразия вариантов воплощения – то есть в самом живом произведении сохраняется и разные грани произведения-источника, и многообразие театрального искусства. Так жизнь не только произведения, но самого творения, созидания живого искусства обретает возможность многократного претворения и запечатления всей его палитры, тогда как часть жизни, её ускользающих и неповторимых моментов, остаётся за сценой.

Сергей Эдуардович Алдонин длит не только традиции, но и связывает создаваемые им живые произведения сквозными линиями, помещая отдельные фразы, действия, музыку из одной постановки в другую – и так ткётся единое полотно с нитью, соединяющей и произведения, и времена, и людские умы и души. И более, что составляет высочайшее мастерство, – это объединение лучших наработок теории и практики, знание и претворение самой системы в жизни, в таком масштабе, как воплощение разных стилей, работа с музыкой и её вариациями, классической, современной, импровизациями, живой музыкой, звуками, например, звуками природы, которые озвучивают и сами актёры, работа с цветом и светом, акробатикой, – всеми многообразными составляющими. И вы наблюдаете работу Сергея Эдуардовича – режиссёра, и творчество Сергея Эдуардовича – актёра. К примеру, это актёрская пластика и свобода движения в расслабленной и спокойной манере, или нахождение в неподвижности как при медитации без видимого напряжения. И мастерство режиссёра, педагогика, школа при театре, передача традиций изустно, самостоятельная работа актёра в творческой лаборатории28, и, наконец, как результат общей творческой деятельности всего коллектива театра – воплощение живого произведения искусства. И всего в одном произведении живого театрального искусства соединены такие объёмы смыслов и мастерства, что порой только творчество длинною в жизнь или школа может вместить целую сокровищницу мастерства и искусства.

Ещё более впечатляет работа со смыслами, не только произведения, но самой теории: представьте, что лучшие наработки применяются не только ко всей деятельности, но в одной постановке вы можете встретить всю мощь актерского и режиссерского искусства, разработанную теорией К.С. Станиславского, различные сочетания направлений, например, работу со звуком в «Ромео и Джульетте», от звуков природы до слаженной импровизации на подручных материалах вместо музыкальных инструментов, та самая оправданность и жизнь действия во всём, как живая изгородь с ожившими цветами и звёздами над ними, или использование материи в качестве подвижного полога ночи, ставшего одновременно скрывавшим любящих балконом, или движения руками в танце царицы Мэб, управляющей судьба действующих лиц – перечисление бесконечно. Это и глубина понимания и мастерство владения техникой до такой степени, что, повторюсь, в одном спектакле без преувеличений можно обнаружить всё многообразие приемов актерской и режиссёрской работы, если бы постановка вмещала ещё больше, – это могут видеть профессионалы и ценители, но этой титанической работой необходимо проникнуться зрителям.