Сохрани мгновения для друга

Больше Жека не успел ничего сказать. Потому, что вскочивший разъяренный Женька без всяких раздумий даже не ударил, а просто с раздражением бросил кулак ему в лицо, а потом побежал в сторону арки. Во дворе на какое-то время стихли разговоры. Прошло немного времени, и разговоры возобновились, но сейчас они стали какими-то невеселыми. А часть студентов потянулась домой. И никто не подходил к Жеке посочувствовать. А когда Мишка протянул ему платок, Жека, старательно размазав кровь на своем лице, протянул:

— Он — сумасшедший. А я — дурак.

Он отвернулся в сторону, оставив Мишку в горьком раздумье — на его глазах не то, чтобы поссорились два друга. Они даже подрались.

А Женька бежал по улице. Знакомая мороженщица на его вопрос сочувственно махнула рукой куда-то в сторону старогородских переулков. Пока Женька бежал, его душу все больше стал охватывать настоящий ужас. А если она…? К счастью, людей на улице было не так много и почему-то все видели заплаканную и грустную девушку. А одна женщина не выдержала и начала отчитывать Женьку:

— Ну как вам не стыдно, юноша. Не знаю, вы ее довели или нет. Ну, так позаботьтесь…

Потом она всмотрелась в Женькино лицо, старательно махнула рукой и, не оборачиваясь, ушла. А Женька влетал в парковое пространство старого Престовского острова. Дорога разветвлялась: прямо она выходила на каменный мостик через речку Красную, а две других уходили в парк. Какая-то сила толкнула его прямо. Он уже выбегал на поворот, который выходил на каменный мост, когда впереди раздался шум чего-то упавшего в воду. Действительно довел, скотина. Женька вылетел на мост, перепрыгнул через перила и, пройдя по примыкающей каменной дорожке, решительно прыгнул в воду. Туда, где еще расходились по воде огромные круги.

Он ее не нашел, хотя старательно нырял в грязной и мелкой речке, где глубина даже на середине была ему по грудь. Наверное, уже унесло. Женька выскочил на берег, схватился за перила и … столкнулся с ее взглядом. Полным самого настоящего ужаса.

— Ты чего? — почти шепотом, да еще и с некоторой хрипотцой выдохнула Лена.

Женька прямо с той стороны перил обхватил ее плечи грязными руками, потом опомнился, отпустил и едва не свалился обратно в воду. Он стоял и продолжал молчать. А Лена догадалась:

— Ты думал…? Дурачок, — Лена тащила его на ту сторону перил, не обращая внимания на разноцветные размывы на его вылезшей из штанов рубашке, — там же можно было напороться на что угодно.

Женька, кажется, отошел. С такой же хрипотцой и почти также шепотом он попробовал ответить:

— Я не думал, — потом начал увереннее, — я испугался, а ведь ты, в случае чего, меня бы вылечила. Правда?

Почти сразу мокрые и красные глаза Лены начали приобретать немного напыщенный вид:

— Конечно!

Где искать свое счастье

А потом пришлось искать чистую воду. Для этой цели подошел обнаруженный в парке пруд. Застеснявшийся Женька разделся за кустами до трусов и, щелкая зубами похлеще любого голодного волка, пытался прополоскать свою одежду. Лена не выдержала, выскочила на берег и оттуда громко требовала, чтобы Женька вышел из холодной воды. Он сопротивлялся до тех пор, пока Ленин голос не перекрыл мужской бас:

— А кто вам разрешил здесь купаться? Выходите!

На берегу стояла грозная фигура старшины милиции. По его внешнему виду и сердитому взгляду любому человеку было хорошо понятно, что он настроен весьма решительно. Дополнительным аргументом выступал милицейский УАЗик, который стоял не так далеко от места разбирательства. Возле него просматривались еще два милиционера. Женьке пришлось выходить из воды. Он попробовал натянуть на себя мокрую одежду, холод от которой был еще больше, чем от самой воды. Но Лена опередила, она сняла с себя кофту и накинула на его плечи, сама оказавшись в одной тоненькой блузке.

— Ты мне живой нужен, — причина была более, чем основательной и Женька согласился.

— Отвезите нас в общежитие или в институт, он переоденется, и мы опять придем, — добросовестно просила Лена.

— Куда? Сюда? Чтобы опять купаться? — старшина думал недолго, — в отделение отвезем, обоих.

— А какое? — поинтересовалась Лена.

— Двадцать пятое.

Лена на глазах успокоилась, а вот Женька едва не настроился на скандал. Ну, разве можно арестовывать человека только за то, что он оказался в трусах. Ему в голову стали приходить расчетливые мысли, а не сможет ли он вырубить всех троих. Потом он увидел у двух оставшихся кобуру на ремнях и немедленно отказался от своих намерений.

Двое у машины хмыкнули, обнаружив перед собой высокого парня в женской кофте и трусах. Один широко распахнул задние дверцы и жестом приказал садиться. Женька злился на всех: троих милиционеров, на себя, даже на Жеку. Справедливо следует указать, что на себя — больше всего. Даже Лена вот-вот могла попасть в зону его нервного раздражения, но Женька вспомнил, как он бежал за ней, всего лишь час назад, и он успокоился. Тем более, что мокрую одежду тащила она. Ему достались только его тапочки.