Тим смерил взглядом обоих приемных родителей и из самой глубины своего израненного сердца произнес:
— А какие же вы после этого люди?
Затем повернулся и зашагал прочь.
61
Дебора
Формально Дебора с первого сентября являлась раввином общины Бейт-Шалом и уже дважды вела субботнее богослужение, а один раз даже похоронный обряд. Тем самым она уже имела опыт общения с несколькими членами общины. Но лишь в канун Нового года[74]
она наконец поняла, почему молельный дом был построен с расчетом на девятьсот прихожан.С завершением годичного круга иудеи всего мира собираются для искупления грехов и очищения. Если католики могут переживать катарсис веры в любое время, то евреям это счастье выпадает только в Святые дни. В эти дни еврей кается вместе с братьями по вере и находит величайшее облегчение в том, чтобы исповедаться в грехах своих в едином хоре с другими, а затем выслушать порицание из уст облаченного в белые одежды духовного лидера общины.
Традиционно в такие дни служба, отправляемая раввином, основывается на библейской легенде об Аврааме, призванном Господом принести в жертву своего единственного сына, Исаака.
Но раввин Дебора Луриа использовала этот текст лишь как отправную точку. Мимолетно упомянув о благочестии Авраама и бессловесной покорности Исаака, она продолжала:
— Однако Библия повествует и о других жертвах, превосходящих в своем величии жертву Авраама. Например, в Книге Судей израилевых рассказывается об Иеффае, великом герое, давшем священную клятву принести в жертву собственную
По толпе пробежал шепоток. Мало кто знал историю, о которой говорила Дебора.
— Теперь обратите внимание на существенное отличие, — продолжала Дебора. — Во-первых, Авраам не сообщал о своем намерении Исааку — который, как нам известно из позднейших толкований, вовсе не был юнцом, а к тому времени достиг уже тридцатисемилетнего возраста.
Аудитория вновь заволновалась («Нам в воскресной школе об этом ничего не говорили!»), а Дебора продолжала:
— Авраам и Исаак не говорят между собой о том, что им предстоит. Зато Иеффай не только обсуждает с дочерью данный им обет, но она сама фактически побуждает его исполнить обещанное.
В отличие от случая с Исааком здесь нет ангела, который в последний миг спускается на землю и говорит: «Не поднимай руки твоей на отрока». Иеффай должен сам умертвить свою дочь. — Дебора почти физически ощутила, как собравшиеся содрогнулись при этих словах. — На мой взгляд, это предание более убедительно говорит о силе веры в Бога и заставляет нас осознать: мы должны быть готовы к служению Господу и тогда, когда Он не посылает нам ангела, не спасает нас и не убеждает нас в том, что мы поступаем правильно.
Итак, завтра, когда мы будем читать о
Для общины Бейт-Шалом и ее нового раввина это был действительно счастливый Новый год.
Однако Дебора оказалась востребована не только в роли отправляющего службу. Частенько, словно продолжая библейскую традицию[75]
, она исполняла роль судьи в семейных спорах. В других случаях она давала советы потерявшим духовные ориентиры и утешала в горе.Через неделю после Йом Кипура случилось несчастье с Лоренсом Грином, детским доктором из Эссекса. Торопясь на срочный вызов посреди ночи, он лоб в лоб столкнулся с встречной автомашиной. Двое суток Дебора провела в клинике вместе с миссис Грин, пока врачи не объявили, что жизнь ее мужа вне опасности, и отлучалась лишь ненадолго, чтобы забрать Эли из школы.
Была только одна проблема. И Дебора очень скоро ее осознала. Ее семейной жизни грозила катастрофа.
Почти по определению, раввин исполняет свои обязанности во внеурочные, с точки зрения всех остальных людей, часы. Для молодой матери-одиночки, какой она была, это оказалось сложно вдвойне. После того как они расположились в новом доме с садом на пол-акра, Дебора лишилась возможности устраивать своему сыну шабат, хотя бы отдаленно напоминающий те праздники, которые некогда сформировали ее как еврейку. Шабат в доме раввина Моисея Луриа был не просто временем песнопений и молитв. Это было еженедельное укрепление семейных ценностей.
Теперь же шабат они проводили втроем — она, Эли и миссис Ламонт. Торопливо одевшись для предстоящей службы в храме, она обычно призывала сына и экономку в гостиную, зажигала свечи и помогала Эли произносить благословения над хлебом и вином.
Столь же торопливо они съедали свой ужин и успевали произнести часть молитв благодарения за еду, после чего она стремглав неслась в храм, где надевала «униформу» — так называл ее Эли — и вела вечернюю службу.