Сохраняющая машина

— Еще раз спасибо. — Макс стиснул ему руку с такой медвежьей силой, что хрустнули косточки. — Ну да, рано или поздно они отменят это дело, и я снова уйду в резерв. Но пока… — Он широко ухмыльнулся, обводя глазами холл, битком набитый телевизионщиками и государственными чиновниками, армейскими офицерами, охранниками из Секретной службы и какими-то совсем уж непонятными людьми.

— Перед вами, мистер Фишер, стоит весьма серьезная задача, — сказал Брискин.

— Ага, — согласился Макс.

«А вот справишься ты с ней или нет, это еще большой вопрос, — говорил скептический взгляд Брискина. — Как-то сомнительно, чтобы ты смог достойно распорядиться такой огромной властью».

— И я смогу с ней справиться, — заявил Макс в брискинский микрофон, передавший его слова многомиллиардной аудитории, рассеянной по всей Солнечной системе.

— Может, и сможете, — сказал Брискин; его лицо выражало крайнее сомнение.

— Это что же такое? — удивился Макс. — Да никак я тебе больше не нравлюсь?

Брискин молчал, в его глазах появился нехороший блеск.

— Слушай, — сказал Макс, — я же теперь президент. Я могу в любой момент прикрыть твою дурацкую телевизионную сеть: натравлю на тебя фэбээровцев — и дело с концом. Для твоего сведения, я прямо сегодня уволю Генерального прокурора, как уж там его фамилия, и заменю его человеком, которого я знаю, которому я могу доверять.

— Да, конечно, — сказал Брискин; недавнее сомнение сменилось на его лице твердой, непонятной Максу решимостью. — Да, все это в вашем праве. При условии, что вы действительно президент…

— Поосторожнее на поворотах, — озлился Макс. — Рядом со мной ты — ничто, пустое место, сколько бы там зрителей у тебя ни было.

Он отвернулся от телекамер и гордо прошествовал в бункер СНБ.

Много позднее, уже под утро, Максимилиан Фишер сидел в подземном бункере Совета национальной безопасности, сонно прислушиваясь к неумолчному стрекоту приглушенного телевизора. Согласно последней сводке, за прошедшие сутки разведывательные источники зафиксировали появление в Солнечной системе еще тридцать чужих кораблей, что доводило общее их число до семидесяти; все передвижения вражеской эскадры непрерывно отслеживались.

Макс понимал, что долго так продолжаться не может; рано или поздно ему придется отдать приказ о начале активных военных действий. Но он никак не мог решиться. Знать хотя бы, кто они такие и откуда. Цэрэушники разводят руками. Насколько они сильны? Тоже неизвестно. Вот и думай в таких условиях, чем увенчаются эти самые активные действия — успехом или, упаси боже…

А тут еще домашние проблемы. Юницефалон все время что-то там подкручивал в экономике, стимулировал ее, когда надо, снижал налоги, менял учетную ставку… а теперь, когда он вырубился, несчастная экономика осталась без пригляда. «Ну что, что я знаю о безработице? — с тоскою думал Макс. — В смысле, не о том, как сидеть на пособии, а какие заводы надо снова открыть, а какие, может, и закрыть?»

Сидевший с ним рядом генерал Томпкинс изучал только что поступивший доклад о выдвижении тактических кораблей на непосредственную защиту Земли.

— Ну как там они с этими кораблями? — спросил Макс. — Правильно их расставили?

— Да, мистер президент.

Макс чуть поморщился. «Издевается? Да вроде нет, голос звучит вполне уважительно».

— О’кей, — пробормотал он, — рад это слышать. И организуйте только эту спутниковую завесу, чтобы без никаких дырок, вроде как когда вы позволили этому кораблю вырубить Юницефалон. Я не хочу, чтобы такое случилось снова.

— Мы ввели состояние Дефкон-один, — отрапортовал Томпкинс. — Полная боевая готовность, с шести ноль-ноль по вашингтонскому времени.

— А как там эти стратегические корабли? — Макс уже выяснил, что армейские предпочитают называть свои наступательные ударные силы таким вот обтекаемым образом.

— Мы можем нанести удар в любой момент. — Генерал Томпкинс скользнул взглядом вдоль длинного стола; все его сотрудники и соратники согласно кивнули. — Мы сумеем разобраться с каждым из семидесяти враждебных кораблей, вторгшихся в нашу систему.

— Ни у кого нет соды? — страдальчески вопросил Макс. Эта неприятная история вгоняла его во все большее уныние. «Сколько ж тут работы и нервотрепки, — думал он. — Сплошные заморочки и неопределенности, ну неужели эти засранцы не могут тихо, без шума покинуть нашу систему? Оставить ее в покое. В смысле, неужели мы и вправду должны лезть в эту войну?» Кто его знает, на какие ответные меры может пойти их родная система с негуманоидными жизненными формами, тут нужно держать ухо востро — ненадежные они какие-то.

— Только меня вот что беспокоит, — вздохнул Макс. — Ответные меры.

— Совершенно очевидно, — поджал губы генерал Томпкинс, — что никакие переговоры с ними невозможны.

— Ну, тогда действуйте. Влепите им по полной, — сказал Макс и с надеждой оглянулся на остальных членов высокого собрания — не предлагает ли кто-нибудь ему соду.

— Мне кажется, вы сделали мудрый выбор, — сказал генерал Томпкинс; все как один участники совещания согласно кивнули.