Сокол и огонь

— Ты бесплодна и, значит, от тебя нет никакого проку! — воткнув нож в стол, проревел Бернард. — Считай, что тебе повезло, раз я пожалел тебя и не отправил обратно во Фландрию. А мне часто хотелось именно так и поступить. Можешь спросить у моей сестры, каково это — быть отвергнутой мужем. Но ничего, если отец пытается хотя бы подкупом заполучить внука, то, может быть, я сумею добиться того же страхом, а, как ты думаешь?

Мартину шокировала эта яростная вспышка в присутствии многочисленных гостей, но остальных поведение Бернарда, похоже, не удивило. Было очевидно, что они слышат это уже не в первый раз.

Красная от стыда и возмущения, Эструда выпрямилась, смотря прямо перед собой в пространство. Неожиданно увидев что-то вдали за рекой, она громко воскликнула:

— А кто приглашал сюда лорда Невилля?

— Что? — зарычал барон, и все повернули головы в сторону реки.

Через мост ехал верхом высокий, угловатый и пышно разодетый мужчина в сопровождении маленькой женщины в сверкающих на солнце шелках и бархате. Подъехав к шатру, они спешились и подошли сначала к Оливье, затем к Годфри, приветствуя их.

Невилль обвел глазами шатер с гостями, столы с обильным угощением и множеством слуг, снующих вокруг.

— Если бы я знал, что вы веселитесь, то выбрал бы Другое время для визита, — обратился он к Годфри с легким поклоном.

Ему было лет около сорока, он был богато, но безвкусно одет, заостренная реденькая бородка обрамляла подбородок. Услышав эти слова, сидящие за столом закатили глаза. Очевидно, лорда Невилля соседи недолюбливали.

Его жена, бледная и нервная особа, переводила взгляд с Годфри на графа, судорожно сжимая дрожащие пальцы. Она явно была чем-то напугана. Непонятно только чем.

Годфри промямлил какую-то ничего не значащую вежливую фразу и приказал подать вновь прибывшим стулья. Повар поднес барону кабанью голову, предлагая отведать блюдо. Годфри зевнул, кивая, и повар, поставив блюдо перед ним, отошел. Слуги принялись разделывать мясо, предлагая его гостям, но многие из них, уже наевшись досыта, встали из-за стола. Возвратившийся с луга Торн, подойдя к Райнульфу, протянул ему какую-то книгу.

— Спасибо, что дал почитать. Сидеть всю ночь напролет, приручая сокола, намного легче, когда в руках есть хорошая книга.

Торн стоял по другую сторону стола, напротив Мартины, высокий и элегантный в своей желтовато-коричневой тунике, перетянутой витым кожаным ремнем с висящим на нем мечом — символом его рыцарского звания. Рассеянно подняв глаза, Мартина встретилась с ним взглядом, и он поспешил отвернуться.

Отец Саймон зашел за спину Торна и, встав на цыпочки, заглянул через плечо.

— Цицерон, «О дружбе», — ухмыльнулся он, прочитав вслух название книги. — Греческая философия. Скажите, отец Райнульф, неужели в Парижском университете поощряется чтение языческих писателей?

Райнульф откинулся на стуле и скрестил ноги.

— Нет, и это одна из причин, по которой я и хочу, по возвращении из Иерусалима, преподавать в Оксфорде, а не в Париже. А Цицерон, к вашему сведению, не греческий, а римский писатель.

Саймон пропустил замечание мимо ушей.

— У нас здесь поблизости есть один монах, который разделяет ваши взгляды, отец. Вы должны знать его.

Райнульф кивнул:

— Да, вы говорите о брате Мэтью, настоятеле монастыря Святого Дунстана. Мы с ним вместе учились у Абеляра.

Саймон понимающе улыбнулся:

— Это меня не удивляет.

— Брат Мэтью пригласил меня погостить в монастыре, — сказал Райнульф. — Сэр Торн согласился составить мне компанию.

— А леди Мартина? Она разве с вами не поедет? — спросил Бернард, нахмурившись. Райнульф покачал головой:

— Мы подумали, что ей лучше остаться в Харфорде, поближе узнать сэра Эдмонда, посетить их будущий дом и навести там порядок…

— Да, конечно, — перебил Бернард. — Мы будем весьма рады этому. Но мне кажется, что миледи предпочла бы поехать с вами. Ведь вы скоро покинете нас и отправитесь в паломничество. И я думаю, что перед долгой разлукой она хотела бы подольше побыть в вашем обществе.

Райнульф, несколько обеспокоенный, посмотрел на Мартину. Бернард был прав. Ей, конечно, хотелось поехать с братом, но он настаивал, чтобы она осталась в замке.

— Два года — долгий срок, — продолжал Бернард. — Ей, несомненно, будет лучше с вами, чем здесь, одной, среди малознакомых людей.

Хотелось бы знать, почему он так напористо старается Удалить ее из замка до свадьбы? Будто боится, что, оставшись в Харфорде, она ненароком узнает что-то такое, чего ей не следует знать?