Сокол Ясный

– Не все, мать! – Вожак вздохнул и свесил голову. – Одного лихорадка зимняя загрызла, один медведю под лапу попался. Двоих братьев взял у нас Лес Праведный.

– Погребли ли вы их по обычаю, угостили ли душеньки, как положено?

Так бывало почти каждую зиму: лес забирал часть приходивших к нему, и Угляна лучше всех знала, что никакие блага не даются даром. И еще знала, что будет, если неправильно проводить тех, кто умер дурной смертью.

– Погребли мы их под корнями еловыми, угощали кровью горячей, делили добычу с братьями мертвыми, как с живыми.

– Тогда не будет от них вреда. А кого отпустил назад Лес Праведный, тот пожалуй назад в белый свет! Сбрасывайте шкуры, серые волки, станьте передо мной, добры молодцы!

Угляна взмахнула руками, и волки с визгом бросились на землю: переворачиваясь через головы, они оставляли на земле свои шкуры и личины, вставали в рубахах и свитах – взъерошенные, заросшие бородками, с отросшими волосами, дикого вида, но довольные, улыбаясь во весь рот. Из-под личин показались лица: иные из них были Угляне хорошо знакомы, самых старших она провожала осенью в лес и встречала оттуда по три-четыре раза.

Волхвита скрылась ненадолго в избе и вернулась с целой связкой разноцветных поясов. Сотканные из шерстяных нитей, окрашенных корнем подмаренника и конского щавеля, соком черники, корой крушины и дуба, крапивой и березовым листом, чистотелом, цветками нивяницы и велес-травы, каждый имел свое сочетание цветов и узоров, благодаря чему сразу было видно, кто из какого рода.

Бывшие волки стали по старшинству родов подходить к ней, она опоясывала каждого его собственным поясом, оставленным ей на хранение, и приговаривала:

– Был серый волк, стал Задор Путимов сын… Был серый волк, стал Вышезар Красинегов сын… Был серый волк, стал Данемил Звонятин сын… Был серый волк, стал Журяга Нажилов сын…

Парни подбирали свои шкуры, сворачивали, совали в заплечные мешки и короба, радостно оправляли пояса – каждому весело было вновь видеть знакомые цвета и родовые знаки, вытканные руками матерей и сестер. Настоящие имена в лесу не использовались, и каждый, вновь после долгого перерыва услышав свое родовое имя, ощущал себя заново родившимся в человеческом мире, предвкушал встречу с близкими и радость, которую доставит им своим возвращением.

Два пояса остались в руках у ведуньи – тех, кого забрал лес. Их она отдала Вышезару – чтобы отнес родичам погибших, а те привяжут их на погребальные столбы на своем родовом кургане и будут приносить перед ними жертвы в поминальные дни.

– Ступайте, сынки, и да будут к вам милостивы боги в мире людском, как были милостивы в мире лесном! – напутствовала парней Угляна, и те, еще раз поклонившись, торопливо устремились по тропинке прочь из леса.

Угляна еще немного постояла, глядя им вслед, потом вернулась в избу. Ей эта тропа была заказана. Она когда-то пришла в лес, чтобы остаться в нем навсегда.

***

Когда бывшие волки добрались до Овсеневой горы, там их уже ждали. Старейшины, женщины, девушки – из каждого рода люди собрались сюда встречать своих сыновей и братьев. Но главное – сегодня праздновали приход на землю самого Ярилы, младшими братьями которого были «зимние волки». Ярилины дни – праздники молодых, и сегодня старики и большухи стояли подалее, а девушки в лучших весенних уборах собрались на вершине священной горы. По сравнению с женщинами они казались одеты просто и бедно – беленые рубахи, вздевалки с небольшой отделкой, свиты, шушки – все белое, только очелья с красной вышивкой да тонкие красные пояски. Похожие на стайку белых березок, они пели, протяжно выкликали молодого бога весеннего расцвета земли.

И вот на опушке замелькали серые пятна рубах, на горе поднялся гомон, девушки разразились ликующими воплями. Из леса показались их братья, их женихи, которых они с таким нетерпением дожидались всю свою девичью жизнь; там, в лесу, они заслужили право стать взрослыми мужчинами, и девушки ликовали, кричали, приветствуя будущих мужей, воздавая им честь и радуясь предстоящим переменам в своей собственной судьбе.