Сокол Ясный

– Муравьи кусают, – буркнула Младина, и досадуя на Веснавку, и пуще прежнего боясь за нее.

Она все знает! Уж конечно, вилам известно, какие просьбы и пожелания Веснавка шептала в свой березовый венок, какие мольбы через священное девичье дерево обращала к Леле и Ладе! Наверное, без Травеня тут не обошлось. Вера в свою сестру отчаянно боролась в душе Младины с самыми нехорошими подозрениями и страхом. Кажется, она отогнала вил от Веснавки, а ведь те хотели увести ее с собой! Она стала бы вилой! Чуры родные, жуть-то какая!

Да, но как это у нее получается? Откуда у нее не только возможность видеть русалок, но и власть им приказывать? Дрожащими пальцами связывая суровой ниткой часть будущего платья «березки», Младина пыталась осознать изменения, которые произошли в ней за последние месяцы и сделали совсем другим человеком… другим существом. Она точно знала, что все эти силы и возможности принадлежат не ей, берут начало не в ее внутренней сути. Они приходят извне, это так же верно, как то, что река Сежа течет мимо Заломовой горки. В ней, Младине, проснулись силы, не принадлежащие ей. Богиня Марена, Черная Невеста, заговорила через нее. Младина нужна ей, чтобы с ее помощью жить в земном мире в тот срок, когда она отсюда изгнана. Чтобы видеть… его… рыжебородого Перуна, чья мощь все явственнее проявляется в расцветающем летнем мире. Ну а попутно Младина получила часть силы и власти Марены. Ведь лунная женщина сказала ей: «Я о тебе позабочусь».

Теперь вроде бы все стало ясно, но Младина с трудом сдерживала желание обхватить голову руками и раскачиваться в отчаянии. Хоть ей и даровали поневу, жизнь ее ни в коем случае не будет похожа на жизнь обычной женщины. И во что она выльется?

– Но почему я? – задумавшись, спросила она вслух и посмотрела на Угляну. – Почему она выбрала меня?

– Кто – она? – так же задумавшись, переспросила Угляна, но не стала дожидаться ответа, зная, что чужие тропы в Нави топтать не годится. – Почему они нас выбирают, только они сами и знают. Да тебе и дивиться нечего – ты родилась такая, для тебя иных троп и нету, ни в Явь, ни в Нави…

– Какая-такая я родилась? – Младина пытливо посмотрела на волхвиту.

Ясно же было, что с ее рождением не все гладко!

– Что нужно тебе, она сказала, а о чем она смолчала, я того и не ведаю, – отрезала Угляна, и по ее решительному лицу было ясно, что больше она не скажет ничего.

Младина скривилась, будто собиралась заплакать. Мать и Муравица думают, будто Угляна знает нечто важное, о чем должна ей поведать, а Угляна ссылается, надо думать, на Марену? К Темной Матери так просто не пойдешь вопросы задавать – даже если дорогу примерно знаешь, не все еще вежество в лесу растеряли… Все молчат, а она разбирайся, как сама знаешь! Но ведь речь идет о всей ее судьбе!

– Ладно, не реви, я от сердца сказала! – крикнула наблюдавшая за ними Веснояра. – Пущу я тебя в круг, и замуж выйдешь, все у тебя будет хорошо! Я больше не сержусь!

– Спасибо тебе, родная! – со вздохом поблагодарила Младина и вновь принялась за березовый жгут.

Глава 7

Вопреки общим ожиданиям, одевание «березки» прошло гладко: ветви больше не спадали, и выйти из рощи удалось без происшествий. Видя, что все опять хорошо, девушки приободрились и весело пели, обходя поля:

Веду я русалку от бора до бора,

Русалочка-душечка, серая кукушечка,

Больше нам не кумиться, не дружиться,

Пришла пора разойтиться.

Хозяева ближних полей провожали шествие поклонами, уже без обливания водой и прочего озорства; женщины держали огромные охапки собранных на заре целебных трав, обернутых в чистое полотно, все, даже мужчины, были в венках, с зелеными жгутами из травы вместо поясов. Парни, тоже нарядные и увитые зеленью, встретили «березку» прямо за рощей и шли позади, громкими криками и свистом провожая русалок прочь из земного мира. Теперь здесь были и Леденичи, и Младина помахала рукой на ходу поклонившемуся ей Данемилу; сердце радостно забилось в ожидании. Но приметила она и Травеня. Правда, отчего же ему было не явиться: их роду полагались невесты из Домобожичей, которые тоже шли с «березкой», так что, может быть, вовсе и не Веснавку он сюда пришел высматривать. Ну да, как же! Младина сама не верила своим благоразумным рассуждениям и держалась настороже.

Что же ты, березонька, не зелена стоишь?

– запевала она, стараясь не подать вида и притворяясь, будто все идет как нельзя лучше.

Лелюшка-Леля, не зелена стоишь?

– хором подхватывали прочие девушки, оправляя венки и задорно поглядывая на парней.

Аль тебя, березонька, морозом побило?

Морозом побило, инеем прихватило?

Лелюшка-Леля, инеем прихватило.

Инеем прихватило, солнцем присушило?

А Веснояра отвечала из гущи своего зеленого убранства:

Нет, меня, березоньку, морозцем не било,

Морозцем не било, солнцем не сушило.

Красны девушки веночки завили,

Веночки завили, веточки ломали,

Веточки ломали, в речку бросали.

В речку бросали, судьбу загадали…