Сокол на запястье

— Две сучки едва не насадили меня на копье, как на кол. — ответил тот. — Сразу после штурма. Потом приехала какая-то Бреселида и резню свернули. Главное, что вы живы. — он ободряюще улыбнулся другу. — Говорят, вас спасла сестра царицы?

— Сестра царицы и есть Бреселида. — пояснил Делайс. — По моему из-за нее меня как раз чуть не убили.

— Во как. — удивился Пелей. — Ну ничего, пока мы, слава богам, живы, а что будет завтра — посмотрим.

Делайса умилило простодушное отношение друга к случившемуся: «Сидит на развороченной заднице и хвалит богов, что копье из уха не вышло!»

Обнявшись, они заснули. Но к середине ночи у Пелея начался жар из-за раны в бедре. А Делайсу не давала спать кровь, толчками пульсировавшая в кисти левой руки. Ворочаясь на жесткой земле, он вдруг услышал тонкий свист флейты над головой и медленно поднял глаза. На камне возле них сидело крылатое существо, слабо отливавшее золотом в темноте, и нежно дуло в тростниковую дудку.

— Привет. — сказало оно, повернув лицо к пленнику.

Делайс сразу узнал солнечного лучника, но на всякий случай переспросил:

— Кто ты?

— А сам не догадываешься?

Молодой воин ерзнул. Ему неприятно было видеть Иетроса после того, как тот помогал меотянкам.

— Ты не хочешь разговаривать со мной? — чуть насмешливо спросил Феб.

— Я не понимаю, как Аполлон может сражаться на стороне варваров? — с вызовом заявил Делайс.

— Это для тебя я Аполлон, — парировал гость, — а для кочевников — Гойтосир, как для критян Паэн… У меня много имен и только дома, на родине, знают настоящее. Но это далеко. — он грустно вздохнул. — Порядочные боги, — Феб поднял палец, — должны оставаться над схваткой. Поэтому я помогал не меотянкам, а той женщине, которая сегодня помогла тебе. Не без моего наущения, между прочим.

Он отложил флейту, наблюдая за удивленным выражением лица Делайса.

— Я-то тебе зачем? — недоверчиво спросил тот.

— Всему свое время. — улыбнулся гипербореец. — Но сейчас я хочу ободрить тебя. Завтра тебе предстоит тяжелое испытание. — он снова приложил флейту к губам. — Закрой глаза, а я немного поиграю.

Веки Делайса сами собой опустились, хотя он был в настроении еще попрепираться с этим богом-отступником. Но Аполлон не терпел возражений. Тихая музыка полилась прямо в душу сына архонта, по капле вытесняла боль, страх, отчаяние… Постепенно пленник заснул, сжимая свободной рукой руку Пелея. Благодаря этому, часть звуков дошла до оруженосца, залечивая и его раны.

* * *

Стоял конец осени, и перед рассветом неожиданно выпала не роса, а иней. Он подернул желтую траву волшебным узором. Открыв глаза, Делайс увидел друга с белой изморозью на черных волосах и решил, что Пелей умер. У самого Делайса брови были не лучше.

— Я поседел от горя. — философски заявил гоплит.

— Так я и поверил, что ты можешь горевать.

— Интересно, нам есть дадут? — у Пелея всегда был на редкость хороший аппетит.

Есть им не дали. Пить тоже.

Зато после того, как лагерь меотянок пробудился под пение костяных рожков, за Делайсом явились две стражницы Македы и без лишних объяснений потащили его наверх холма к царскому шатру.

Сын архонта уже привык, что здесь с ним обращаются как с неодушевленной вещью. Никому даже в голову не приходило осмотреть его рану или просто задержать шаг, когда он спотыкался. Делайс вдруг вспомнил, что за вчерашний день, пока сестры обсуждали его судьбу, к нему самому никто ни разу не обратился, если, конечно, не считать высочайшим знаком внимания кость, которой Тиргитао запустила в пленного.

— Сегодня мы покажем его отцу. — царица стояла у шатра, и юркая рабыня застегивала на ней налокотники.

— Разумно. — кивнула Бреселида, привычно подпрыгивая, чтоб тяжелый кожаный нагрудник с медными пластинами сел плотнее. — Хочешь, чтоб первой была моя сотня?

— Не знаю. — Тиргитао пожевала пунцовыми губами. — Они окопались там, за рвом. Поставили частокол и будут расстреливать нас с вершины. Я предпочту, чтоб твоя сотня стояла на правом крыле, где оборона слабее. Может, вам удастся прорваться?

— Вряд ли. — мотнула головой ее сестра. — Сегодня вряд ли. Для начала потреплем их новый рубеж. В конце концов пантикапейцы отступят. От города они отрезаны, а в степи запасов у них нет.

— У нас тоже. — холодно отозвалась Тиргитао. — И мы наступаем. Значит наши потери больше.

— Вот поэтому и покажи архонту его сына. — кивнула Бреселида. — Пусть посмотрит и подумает, что мы сделаем, если нас сильно разозлить. — она надела шлем. — Удачи!

Тиргитао отбила протянутую руку. Ей подвели лошадь. Ту самую, золотисто-соловую, но уже без голов.

Бреселида умчалась на гнедом жеребце, который щеголевато сверкал бронзовыми накладками на сбруе.

Делайса крепко привязали к грубо сколоченному деревянному щиту, который позволял идти вперед, чуть согнувшись и с трудом переставляя ноги. Эта конструкция не давала пленнику ни повернуться, ни уклониться в сторону. Он чувствовал себя мишенью, намеренно подставленной под родные луки. С боков ехали «амазонки» Македы и подталкивали сына архонта тупыми концами копей.