Соколиная охота

– Сейчас ты умрешь, тварь, – прошипел Гамми.

Руки дрожали, палец нерешительно ощупывал спусковой крючок пистолета. Но он уже знал, что не выстрелит. Если бы был готов застрелить эту мразь, предупреждать не стал бы.

Моралес поднял глаза на Гамми. Он молчал. Его лицо было искажено гримасой боли, и Гамми понял, что надзиратель ранен серьезней, чем полагали сначала.

– Дай-ка это сюда, пока не поранился, – недовольно проворчал капитан, выдернув из ослабевшей ладони Гамми «дыродел».

Стыдно, повел себя как последний идиот.

Гамми рассматривал землю у себя под ногами. На него никто не обращал внимания, но ему казалось, что все исподтишка наблюдают только за ним – а что еще выкинет этот придурочный?

Черт его знает, почему он так поступил. Точно, не из милосердия. Не поднимая головы, Гамми протянул руку сидевшему на земле Моралесу. Тот секунду помедлил и принял предложенную помощь.

Теперь Гамми был уверен – Моралес, конечно, сволочь, но он личность, подобные люди вызывают уважение.

22. Территория племени Хаммар

Тонкие лучики утреннего солнца, пробивающиеся через щели в соломенной крыше, приятно щекотали лицо. Уже поздно, сегодня Келле спал долго.

Все тело болело, словно его избили несколько маза сразу. В глазах пекло, поэтому открывать их совсем не хотелось. Но опухоль с лица и шеи исчезла, дыхание стало свободным. Келле промычал несколько звуков – голос тоже стал обычным, без того устрашающего хрипа, что вырывался из его рта вчера.

Его разбудило солнце и какой-то неразборчивый шум. Шум доносился издалека, вроде бы это шумели Хаммар, но отдельных слов Келле разобрать не мог. Ему показалось или на самом деле в общий хор добавлялось несколько чужих кричащих голосов?

Келле потянулся, покрутив руками и ногами, чтобы согнать ночную неподвижность, и поднялся, резко открыв глаза. Уже совсем светло. Наверное, так поздно Келле не просыпался никогда в жизни.

Он находился в своем доме. В хижине его семьи, которую он делил с двумя сестрами, матерью и женой дяди. Кроме Келле, мужчин в доме не было. Больше никто не пережил землетрясения и похода.

Шум и ругань, доносившаяся с улицы, не прекращалась. Келле затолкал в рот пригоршню утоли, оставленной матерью специально для него, и вышел.

Шумели на окраине деревни, у самой саванны. Судя по размерам толпы, там собрались чуть не все Хаммар. Что могло случиться?

Подойдя ближе, можно было разобрать – хотя для этого требовалось напрягать слух – отдельные слова Кулфу. Колдун что-то кому-то объяснял. Остальные Хаммар просто галдели, возмущенно потрясая кулаками в воздухе.

Из толпы выбрался Бона. Брат что-то тараторил, но из-за общего шума Келле ничего не понял из его слов.

– Бона, что там стряслось? – спросил Келле.

Брат непонимающе посмотрел на юношу, переводя взгляд с него на толпу, и продолжил гневно выкрикивать какие-то неясные угрозы, ни к кому конкретно, впрочем, не обращаясь. Он не сразу понял, что перед ним Келле.

– А, это ты, – наконец узнал он брата. – С тобой все в порядке?

– Да. Что здесь происходит?

– Сумбуру, – коротко ответил Бона. – Говорят, что мы забрали их буйволов.

– Это же были дикие буйволы, – возразил Келле. Он почувствовал, что всеобщее возмущение начинает завладевать и им.

– Вот мы им так и говорим. А они… – Бона вдруг встрепенулся, нырнул в толпу, откуда послышался его срывающийся на хрип голос: – Да ему надо голову оторвать!

Видимо, Бона выражал мнение большинства, потому что толпа вдруг подалась вперед, туда, где, как предполагал Келле, и стояли пришедшие Сумбуру. Понятно, что пришельцы вооружены, иначе им давно бы уже оторвали головы на самом деле.

– Остановитесь! – выкрикнул Кулфу. Колдун был где-то впереди. Вел переговоры. – Мы можем все решить миром.

Келле не понял, кому предназначались последние слова – Сумбуру или своим. Мирные переговоры грозили окончиться провалом. К согласию не располагал и тот факт, что Сумбуру говорили на другом языке, и они с Хаммар плохо понимали друг друга. Если уж быть до конца честным, то не понимали вовсе.

– Хаммар – вольный народ! – провозгласил Кулфу. В его голосе отчетливо слышалась уверенность в собственной правоте и раздражение непонятливостью Сумбуру. – Хаммар вольны охотиться, где захотят. Саванна не ваша. Буйволы, что бегают по саванне, – тоже. Не вы вырастили тех коров, не вы привели их сюда. И не вам решать, кто будет охотиться на них!

Ответом колдуну была длинная гневная речь одного из Сумбуру. Келле, пробравшийся к тому времени ближе к месту основных событий, прислушивался, пытаясь понять хоть что-то. Но кроме знакомых слов «корова», «трава» и «земля», ничего не разобрал.

Хаммар – человек семьдесят – выстроились полукругом, тесня пятерых пришельцев к высокой траве саванны. Двое Сумбуру держали в руках оружие белых: у одного пистолет, у другого – «дрель». Оставшиеся трое были вооружены копьями.

Сумбуру – высокие, головы на две выше Келле – носили длинные повязки из выцветшей на солнце материи и целую россыпь бус на шее. На Хаммар они походили мало как чертами лица, так и телосложением.