Соколиная охота

— Не ори! — зло оборвала ее Татьяна. — Никто не услышит. Мы здесь одни. Отдай мне бумаги, и я уйду, не причинив никому вреда.

— Зачем ты это сделала, Таня? — грустно спросила Надежда.

— Ты еще спрашиваешь? Ты, которая видела его, еще спрашиваешь? — Татьяна сама кричала, хотя только что запретила это Надежде. — Ведь если не увезти его немедленно из этой страны, он просто умрет здесь, в полной безвестности! Ты не представляешь, что было с ним, когда не было работы! Он маялся, я просто физически чувствовала, что он умирает! Еще немножко, и он начал бы пить! А ты представляешь, что значит алкоголь для его головы!

— Представляю, — еле слышно вымолвила Надежда.

— Он работал, вкладывал в разработку все силы и душу, и что оказалось? Его трудом норовят воспользоваться все кому не лень! А к нему еще предъявляют претензии! Нет уж! Раз так, то я сама сумею защитить дело своего мужа! У меня еще остались верные друзья.

Ты себе не представляешь, сколько летчиков-испытателей осталось нынче не у дел!

Татьяна отошла в сторону от стола, прихватив с собой пистолет.

— Ответь мне только на один вопрос. — Надежда поглядела в ее абсолютно спокойные глаза. — Он знал?

Павел знает о том, что ты задумала?

— Нет, — Татьяна отвела глаза, — он ничего не знает. Я и сама не знала до тех пор, пока…

— Пока я не нашла документы? — догадалась Надежда. — Только тогда тебе пришла мысль повернуть все по-другому?

— Ты не представляешь, как я его люблю, — твердо сказала Татьяна. — Я знаю, что спасти его можно только так. Его ведь приглашали работать за границу, но эти сволочи сказали мне, что не выпустят его до смерти, — видите ли, слишком во многих секретных разработках он участвовал! А сами торгуют этими секретами направо и налево! Мы уедем, и там его будут лечить. Может быть, даже сделают операцию и он сможет ходить. А если нет — все равно, там жизнь инвалида не ограничена стенами собственного дома!

— А ты уверена, что он, когда узнает, одобрит это? — спросила Надежда.

— Я уверена только в том, что не отступлю. — Татьяна навела пистолет на Надежду. — Ты права, не было никаких бандитов, Алису же я только что вывела из игры. Так что не сомневайся, выдержки у меня хватит.

— А совести? — совсем тихо проговорила Надежда и, не дождавшись ответа, продолжала:

— Ладно, я согласна. Чтобы ты не брала лишний грех на душу. И еще ради Павла.

Она выдвинула ящик кухонного стола и вытащила прикрепленный снизу скотчем конверт.

— Прощай! — Она положила конверт на стол. — Мужу передай, что я желаю ему удачи…

Когда дверь за Татьяной захлопнулась, Надежда опустилась на стул совершенно без сил. Она закрыла лицо руками и просидела так бездумно до тех пор, пока что-то увесистое и мягкое не прыгнуло ей на колени. Кот потерся о ее лицо пушистой щекой и с негодованием отскочил: щека его стала мокрой.

* * *

Прошла весна, а следом и лето промелькнуло, как всегда, очень быстро. В начале октября у Сан Саныча был день рождения. Собрались только самые близкие друзья, так и то набралось гостей двенадцать человек, и в крошечной квартирке стало тесно.

Все было отлично: и тесто вовремя поднялось, и жаркое не подгорело, и заварной крем для «Наполеона» получился отличный. Гости ели и нахваливали хозяйку.

Надежда убирала посуду и заваривала чай на кухне.

В голове слегка шумело от усталости и выпитого шампанского. Настроение было отличным.

— «Чуть седой, как серебряный сокол, — запела она тихонько, — он стоит, принимая парад. Сколько стоил ему па-па-па-па…»

— Надежда! — Оказалось, в дверях кухни стоит самый близкий друг мужа Паша Соболев и слушает ее пение. — Надежда, откуда ты знаешь эту песню?

— Что? — переспросила Надежда, чтобы оттянуть время. — Да просто слышала когда-то.

— От кого? — требовательно спрашивал Паша, то есть Павел Петрович Соболев, профессор и доктор технических наук.

— Слушай, ну что ты пристал? — отбивалась Надежда. — Это Вертинского песня, могла же я ее слышать по радио, допустим?

— В принципе могла, — ответил Паша, — но все дело в том, что Вертинский пел эту песню несколько на другой мотив. А так пел ее только один человек — Пашка Грибов, мой тезка и очень старый приятель.

Мы с ним лет пятнадцать назад познакомились в Казахстане на испытаниях.

Надежда сообразила, что Павел Петрович Соболев был разработчиком электронного и навигационного оборудования для самолетов, стало быть, вполне мог знать Грибова.

«Не мир узок, а слой тонок!» — вспомнилась известная поговорка.

— Ну так, Надежда, когда ты видела Грибова? — не отставал Павел Петрович.

— А ты? Ты давно с ним не встречался?

— В том-то и дело, что давно, — вздохнул Паша. — Работа, знаешь, потом командировки… Звонил как-то — телефон не отвечает. А тут с месяц назад в августе проезжаю на машине в районе Парголова и вдруг узнаю — да это же Пашин дом! Дай, думаю, зайду.