Соколиная охота

О том разное болтали. Одни считали, что парень-де отомстил за что-то своему господину и дунул из губернии во все лопатки. Кто-то припомнил даже, а может и придумал, некий особенно крупный раздор, якобы вышедший между ними накануне.

Другие говорили, что видного промышленника руками слуги извели могущественные недоброжелатели. Таких, по слухам, у новопреставленного было в избытке.

Третьи до хрипоты спорили, утверждая, что все это банальный несчастный случай. Ну, с кем не бывает?

Ходили и вовсе уж небылицы, мол, не обошлось здесь без самой Ольги Каземировны. Сторонники такого умозаключения упрямо твердили про «Сui prodest» – следственный принцип, означающий в переводе с латыни: «Ищи кому выгодно». Оно и не удивительно, ведь все богатство покойного, согласно отыскавшейся у душеприказчика духовной, в полной мере отходило супруге.

Целый год понадобился Листвицкой дабы справиться, наконец, с осиротевшей без хозяйского попечения мануфактурой. Мало-помалу предприятие преобразилось, да так, что не узнать! Невзрачный хилый птенец обернулся белокрылым красавцем-лебедем. И вот теперь дела фабричные привели Ольгу Каземировну сюда, в отдаленный сибирский уезд, к Арсентьевым. Который день толковали они с князем о продаже леса, да все никак не могли сторговаться.

О приезде купеческой вдовы и возникшей в связи с этим обстоятельством проблеме его размещения, Фальку удалось по крупице, слово за слово, вытянуть из мрачноватого управляющего. Еще до ужина, когда шли заселять столичного гостя в Холоневские «хоромы».

После встречи с хозяевами дома Владимир Матвеевич скис настолько, что легко мог бы потягаться с оставленным на солнцепеке молоком недельной давности. Фехтмейстер поежился при одной только мысли о совместном проживании с сим малоприятным субъектом, однако из вежливости предложил Холоневу разделить с ним комнату и даже выдавил из себя некое подобие улыбки. К счастью, управляющий отказался. Убедившись, что гость надлежащим образом расположился и не испытывает каких бы то ни было неудобств, откланялся и был таков.

Куда он, интересно, отправился, обратно на конюшню? Ну, чисто бирюк!

***

Похоже, сделка не задалась, думал Фальк, лениво ковыряя вилкой в незамысловатом салате, поданным в качестве аперитива.

– Дозвольте признаться, Дмитрий Афанасьевич, меня глубоко сокрушает ваша жестокость! Отчего не жалко вам бедного девичьего сердца, и без того непомерно утомленного не женскими вовсе заботами? – укоризненно вопрошала Ольга Каземировна у его сиятельства, но слова, произнесенные вроде бы с просительной интонацией, никак не вязались с выражением ее лица и холодным, пронизывающим взглядом.

Убедившись, что сказанное в той или иной степени занимает каждого из присутствующих, гостья с лукавой улыбкой продолжила свою филиппику, театрально прижимая руки к груди:

– Мне известно, где вы весь день сегодня пропадали! Изволили ездить за реку, смотреть лес. Не так ли? В лице Владимира Матвеевича я приобрела ценнейшего друга и союзника. Он сообщил мне о вашем намерении оценить объем пригодного для поставки товара и, главное, его качество, сильно упавшее после прошлогодних пожаров.

– Вам, поистине, невозможно отказать ни в очаровании, ни в проницательности, дорогая Ольга Каземировна, – ровным голосом произнес хозяин особняка, вытирая губы батистовой салфеткой. – Ваш источник непревзойденно точен. Я действительно пожелал выехать сегодня на осмотр собственных владений, сударыня, дабы окончательно разъяснить для себя вопрос предложенной вами цены и, увы, нашел ее чрезмерно заниженной. Мне жаль, но я никак не могу принять ваши условия. Боюсь, вам следует поискать древесину где-нибудь в соседнем уезде. Впрочем, с моей стороны было бы взаправду жестоко, и даже вовсе не по-рыцарски, отказать даме в помощи! Володя, с коим вы отличнейшим образом поладили, подготовит рекомендательные письма к некоторым нужным людям. Полагаю, они охотно пойдут вам навстречу, едва только завидев на конверте мою облатку. Уверяю вас, мадам, слово Арсентьева кое-что весит в этих краях.

– Вы очень любезны, князь. Не знаю даже смогу ли я когда-нибудь возвратить вам этот долг! Впрочем, к чему принимать столь скоропалительные решения? Ох, эти милые, принципиальные мужчины! – Листвицкая обратилась к Софье в поисках поддержки, точно приглашая ее посмеяться над мужской принципиальностью. – Подобная твердость хороша лишь на поле боя, верно же, моя дорогая?

Комично нахмурившись и размахивая на манер кавалерийского палаша доверху наполненным бокалом, доктор шутливо протянул:

– Эскадроон, слушай мою командууу… приготовиться к бооою…

Раздались сдержанные смешки. Улыбнулся и Фальк, оценив попытку Вадима Сергеевича несколько сгладить возникшее напряжение. Полячка не удостоила шутника даже поворотом головы.