Соколиная охота

Один только Иванко, качая косматой головой в осуждение такого оборота событий, посмотрел ему в глаза. Его артель не могла быстро удалиться, им пришлось грести против течения, Олег ударами ладони по борту челна задавал ритм.

— Что, черт возьми, все это значит? — возмутился Дрого.

— Вэланд полагает, что Олег собирался завести нас в засаду.

— Олег?

— Он действует по распоряжению боярина Василия. Ему нужны наши кречеты.

— Боже мой, Василию совсем не обязательно грабить нас, чтобы получить кречетов.

— Другой возможности у него нет. Мы отказались продать их.

— Они возвращаются, — сказал Вэланд.

Валлон наблюдал за приближающимися челнами. Олег с искаженным лицом шагнул на берег.

— Я не могу бросить вас пропадать в лесу. Боярин Василий будет винить меня, если с вами что-нибудь случится. — Он подавил рыдания. — Оставляйте себе перевозчиков и платите им за ненужную работу. — Олег ударил себя в грудь кулаком. — Но я с вами не пойду. Зачем нужен проводник путникам, которые не хотят, чтобы их вели? — Слезы потекли по его щекам. — Премного вам благодарны. Боярин Василий чествовал вас, как князей, а вы плюнули ему в лицо. Большое вам спасибо.

Шатаясь, он пошел прочь вместе с Иванко, пытающимся его утешить. Его горечь была столь натуральна, что Валлон был уже близок к тому, чтобы бежать за ним следом и просить прощения.

— Замечательно, — фыркнул Дрого. — Теперь наше положение хуже некуда. Если Олег замыслил предательство, то он будет в Смоленске намного раньше, чем мы на Днепре.

Дрого был прав. Единственным способом обезопасить себя было убийство Олега. Эта мысль была столь противна Валлону, что он сразу же ее отбросил. Сокольник ведь мог и ошибиться.

Работники не проронили ни слова, пока они спускались по Двине. Пройдя около десяти миль, они свернули в другой приток. Валлон взглянул на реку, змеящуюся через лес. Насколько он мог понять, она вела в то же место, куда направлялся Олег. Что ж, выбор сделан. Он кивнул Иванко. В полном молчании перевозчики двинулись через лес.

Это оказалось чертовски трудным предприятием. Каждые несколько ярдов они натыкались на бобровые плотины и поваленные поперек русла стволы деревьев, вынуждающие вытаскивать лодки на берег и посуху обходить препятствия. Дело осложнялось тем, что и берега были завалены упавшими деревьями. Местами падающие деревья увлекали за собой еще четыре-пять соседних, кое-где наваливаясь на рядом стоящие, покосившиеся подобно подвыпившей компании. Перед каждым препятствием им приходилось освобождать лошадей, выгружать товары и, подняв лодки, переносить их через очередной лежащий ствол. И все для того, чтобы повторить все сначала через несколько ярдов.

Они промаялись так дотемна, но не прошли и двух миль. Этим вечером работники ужинали за отдельным костром и отказались от предложенного Валлоном меда. Едва забрезжил холодный рассвет, они уже были на ногах, поеживаясь и разминая затекшие руки и ноги. Снова принялись за изматывающую работу. Освободить лошадей, поднять, перенести, опять поставить лошадей, тащить, освободить, поднять… Если так дело пойдет и дальше, то, по расчетам Валлона, им потребуется две недели, чтобы добраться до Днепра.

Ближе к полудню свет померк, а воздух стал спертым. Весь лес как будто глубоко вздохнул, и с деревьев сорвались мириады листьев. Испуганные надвигающейся бурей работники вытащили свои челны на берег и принялись молить богов, взывая к милости Перуна. Небо заволокло мглой. Буря началась с треска вспыхнувшей молнии, которая, казалось, залила светом даже череп Валлона изнутри. Ударил раскат грома, и сильный ветер ворвался в лес, немилосердно мотая деревья высотой в сотню футов. И язычники, и христиане сжались, прикрыв головы руками, как обезьяны.

Буря пролетела, и выглянуло солнце. Путешественники подняли головы и устало улыбнулись друг другу. Деревья стояли голые, ветер сорвал с них листья. Каждая веточка была украшена каплей текучего хрусталя. Никто не пострадал. Как ни странно, буря разрядила отравленную атмосферу, и этим вечером странники снова ужинали вместе с перевозчиками, сидя вокруг общего костра. Валлон расспрашивал Иванко о маршруте и убедил его пойти другим, так чтобы выйти к Днепру в том месте, которое обычно не используется при волоках. Они скрепили соглашение рукопожатием, серебро перешло из рук в руки.

На рассвете они двинулись в путь мимо деревьев, с которых занавесями свисали полотнища паутины. Работники оставили свои челны и понесли перевернутые лодки на плечах. Ноги перевозчиков подгибались под их тяжестью, когда они наконец-то вышли из лесу. Дикий луг убегал из-под их ног вниз к широкой реке, изгибающейся блестящей дугой. На противоположном берегу нетронутый лес громоздился на известняковых обрывах. Иванко с видом пророка протянул руку вперед:

— Днепр!