Соколиная семья

Уже в постели я почувствовал, что болит голова. Хорошо еще, что перед вылетом привязался плечевыми ремнями, успел их застопорить. Это спасло. И хотя ремни были оборваны, при падении часть удара они самортизировали. А головой я ударился о прицел, потом об обломки яка...

Так и провалялся недели две. Но теперь хворь была позади. Когда Лимаренко ушел, я сел у окна, чтобы посмотреть на стоянку самолетов. Готовы наши яки к перелету, к новым боям. Настроение, как ртуть в термометре, поднялось. Я даже потихоньку запел:

И когда не будет

Гитлера в помине...

Пойду к Евгению Петровичу. Может быть, разрешит метать для пробы сил. В самом деле, чего ждать? Ребята вот-вот снимутся с аэродрома. Надо, и мне за ними тянуться. Только на чем лететь? Обычно после длительного перерыва летают на учебных или учебно-боевых самолетах, а у нас в полку ни тех, ни других нет. А что, если попроситься на боевом?

Радости моей не было предела. Командир полка разрешил вылет на Як-1.

- Иди на аэродром, бери свой самолет и тренируйся, - сказал он.

Машина была исправна, и спустя несколько минут я взлетел. Перевел як в угол набора высоты. Скорость заданная, стрелка высотомера быстро ползет вправо. Можно выполнять первый разворот, но у меня такое ощущение, будто скорости нет и самолет может сорваться в штопор. Черт бы побрал это ощущение! Ведь не врут же приборы? Какой штопор? Это страх, будь он неладен...

Продолжаю набирать высоту. Создаю крен для разворота всего-навсего на несколько градусов. Однако боязнь не проходит. Чего же бояться? Мессеров поблизости нет, высота достаточная. Еще месяц назад я делал такие глубокие виражи, что с земли поднимались снежные вихри. А теперь, выходит, боюсь... К дьяволу боязнь! Гитлеровцев только начали гнать на запад, до конца войны еще далеко. Впереди столько воздушных боев, а я раскис. Поддаться страху - значит потерять все, что было накоплено годами, потерять уверенность в своих силах, заживо похоронить себя. Нет, нет!

Четыре тысячи метров. Заставляю себя делать виражи. Вначале с креном 30, потом 40 и под конец 50 - 60 градусов. Чувствую - если сорвусь в штопор, то успею выйти из него: запас высоты большой. Даже если ошибусь, все равно успею.

Выполнив комплекс фигур, опускаюсь ниже и повторяю пилотаж. Еще ниже, и снова комплекс фигур. Ушла боязнь, прошел страх. Я победил самого себя. Ай да Яшка! Аи да молодец!

После таких пяти полетов я уже был готов выполнять любое задание, вести воздушный бой на любой высоте с любым противником.

- Добрый пилотяга, - хлопнул меня по плечу Евгений Петрович Мельников. - Я и не сомневался в тебе, потому и разрешил вылет на боевом самолете. Ну что ж, считай, что ты опять в соколином строю. Бей, Яков, фашистов смертным боем!

* * *

Еще до начала ранней в этом году весны 1-я гвардейская истребительная авиадивизия перелетела сначала на аэродром Кузминки, потом - в Фатеж, под Курск, где стояли также бомбардировщики и штурмовики. Теперь наша 16-я воздушная армия входила в состав Центрального фронта (бывший Донской) и обеспечивала боевые действия 65-й и 70-й общевойсковых и 2-й танковой армий.

Готовясь взять реванш за провал зимней кампании, гитлеровская клика усиленно вооружала свою армию новыми танками типа пантера и тигр, самоходными орудиями фердинанд, оружием и боеприпасами. Наши соседи по аэродрому, летчики-штурмовики и корректировщики с Су-2, говорили, что им уже приходилось встречаться с модернизированными Хе-111 и новыми фашистскими самолетами. Это были Фокке-Вульф-190 и Хеншель-129. Первый имел сильное вооружение (четыре пушки и шесть пулеметов) и большую скорость - свыше 600 километров в час. Второй предназначался для непосредственной поддержки пехоты, вроде нашего ила.

- Посмотрим, что это за птицы, - задумчиво сказал Иван Федорович Балюк. А пока надо подробно расспросить ребят об этих самолетах. Займись-ка этим ты, Яков. Что узнаешь - летчикам эскадрильи расскажи. Сгодится, особенно в первых боях. А там и сами узнаем, что к чему. Собьем парочку-тройку и узнаем.

- Дуга велика, узнаем, - согласился я с командиром. Орловско-Курский выступ и впрямь был велик. Линия фронта змеилась восточнее Орла, круто выходила на запад, пересекая железную дорогу Брянск - Львов, затем шла на юг и к юго-востоку от Сум поворачивала на Белгород. Одновременными мощными ударами с севера и юга немцы намеревались отрезать Орловско-Курский выступ, разбить наши войска и в дальнейшем двинуться к Дону и на Москву.

Группы армий Центр и Юг усиливались свежими силами, перебрасываемыми с других фронтов, из глубокого тыла - самой Германии и Франции. Разумеется, нам, рядовым летчикам, мало что было известно о численности вражеских и своих войск на этом плацдарме. Однако радио и газеты настораживали, обращали внимание бойцов и