Соколиная семья

Воздушный бой не прекращался ни на минуту. Одни атаковали юнкерсов, другие дрались с мессершмиттами. Поняв, что Максименко и Крючков вынуждены были связать боем истребителей противника, Оскретков и Денисов направили свои яки на группу бомбардировщиков. Основная цель именно они - юнкерсы.

- Атакую, - сообщил по радио Павел Саше.

- Понял. Прикрою, - отозвался Денисов. Оскретков открыл огонь из пушки и пулеметов по одному из Ю-87.

- Готов! - радостно выкрикнул Денисов. Бомбардировщик, не дойдя до цели, загорелся и со снижением потянул в сторону своего аэродрома.

- Бью по второму, - предупредил Оскретков. Трасса Павлика пронзила фюзеляж юнкерса. Тот задымил, но продолжал лететь к Курску.

- Сволочь! - выругался Денисов и, вырвавшись чуть вперед, добил фашиста.

- Саша, Саша, - сообщил Оскретков, - на моем самолете, кажется, пробит радиатор...

- Разворачивайся домой. Иди спокойно. Я прикрою.

Як Оскреткова повернул в сторону Фатежа, но до аэродрома не успел дойти. Пришлось садиться на вынужденную. Пока Павел не приземлился, Денисов виражил над ним, в любую секунду готовый вступить в драку с врагом.

К вечеру севший в поле як техники привезли на аэродром и, облепив его, дружными усилиями восстановили до наступления темноты.

Командир полка поблагодарил Максименко, Оскреткова, Крючкова и Денисова.

- Хорошо, товарищи летчики, деретесь. Так и надо бить фашистскую нечисть.

- Служим Советскому Союзу! - единым духом выпалили ребята.

Выглядели они молодцевато. На их плечах были офицерские погоны, на груди гвардейские знаки и недавно полученные награды.

По поводу присвоения мне очередного воинского звания произошел смешной случай. Представление на меня было послано одним из первых. Жду неделю, вторую - нет ответа. И вдруг однажды приходит приказ.

- Яша, с тебя магарыч! - весело воскликнул Иван Федорович Балюк. - Сегодня всей эскадрильей обмываем твое посвящение в доблестное советское офицерство.

Каково же было разочарование, когда я узнал содержание приказа. Мне, старшине, присваивалось звание... старшины.

Ребята хохотали до упаду.

- Старшина в квадрате!

- Двухэтажный старшина!..

Каких только несуразных званий не придумывали для меня друзья!

- Черт бы их побрал, канцеляристов! - негодовал подполковник Верещагин. Думал, присвоят лейтенанта. Так и в представлении писал. А они вон какой номер выкинули...

- А ты вот что, начальник штаба, - сдерживая улыбку, сказал Евгений Петрович Мельников. - Катай бумагу прямо на капитана.

- Подпишешь? - усомнился Верещагин.

- Непременно подпишу, - заверил командир.

На этот раз мне присвоили звание младшего лейтенанта.

- Что же они теперь-то не ошиблись? - язвительно спросил Мельников.

Верещагин даже обиделся:

- Ты так говоришь, будто я виноват...

- Виноват не виноват... Парень давно в заместителях командира эскадрильи ходит, а его все манежили в старшинском звании. Бюрократы!

- Ну ладно, Яков, - обратился ко мне Евгений Петрович, - звание - дело не последнее, конечно, но и не первостепенное. Сколько у, тебя сбитых фашистов?

- Сегодня десятого прикончил, - ответил вместо меня Петр Ганзеев.

- Готовь документы.

- Какие?

- Не знаешь, что за десять сбитых самолетов положено? - упрекнул Мельников заместителя начальника штаба полка Ганзеева.

- Знаю - Героя...

- Ну, так и пиши. Понял?.

- Так точно, товарищ подполковник!

Дружно занималось русское лето. Где-то за нами, в тылу, люди сеяли гречиху и лен, начинали ранние покосы, сажали поздние огурцы и рассаду. На полях первым наливом тучнела рожь. Буйно зацветали луговины, запах от которых доносился за две-три версты. И все эти переливы красок и цветов, завязи и наливы, садовые и полевые ароматы - всю благодать земли русской пытаются выжечь, искромсать, изуродовать пришельцы с запада, дикари, варвары. Они бьют по городам и селам, по железнодорожным станциям и аэродромам. Бьют для того, чтобы сломить нашу силу, а сломивши ее, топтать, грабить землю, чинить произвол и насилие.

Мы больше всего знаем о тех недругах, что крадутся по небу вдоль дорог Орел - Курск, Брянск - Львов, Сумы - Белгород... Крадутся, чтобы по-воровски ударить и удрать восвояси. Но для того мы и бросили свои поля и луга на руки стариков и женщин, чтобы отбить охоту немецким ворам, убийцам и насильникам ходить в чужие земли, ушкуйничать в них. Вот и сейчас я и мои товарищи сидим на Фатежском аэродроме в готовности номер один. И случае необходимости мы должны отразить налет противника на наш аэродром или подняться в воздух для наращивания воздушного боя однополчан с немецкими истребителями. На ярком солнце раскалились кабины. Капельки пота выступают на лице и плавно скатываются по щекам. На губы стекает солоноватая влага.