Соколиные перья и зеркало Кощеевны (СИ)

Проглядев серию снимков гламурной фотосессии, Ева на всякий случай глянула в зеркало, приходя к неутешительному выводу о том, что даже с поправкой на фотошоп конкуренции с бизнес-леди ни по одному параметру не выдерживает. Карина Ищеева, которой пару месяцев назад исполнилось тридцать производила впечатление не только ухоженной светской львицы, но и просто роскошной женщины.

Понятно, что на имидж, поддержание которого наверняка превышало бюджет небольшого города, работали стильные прически, безупречный макияж, неброский маникюр и тщательно подобранный гардероб. Вечерние туалеты явно от кутюр и деловые костюмы известных брендов подчеркивали аппетитную соразмерность женственных форм. При этом Карина, унаследовавшая от отца волосы цвета вороного крыла и античную правильность черт, и не выглядела бездушной куклой. Ее миндалевидные, явно материнские глаза горели азартом крупного игрока и каким-то ведьмовским огнем, а чуть приподнятые скулы придавали сходство со статуями Кали и других хтонических богинь.

Неудивительно, что под ее обаяние попал пылкий увлекающийся Филипп. Карина привлекала внимание не только своим богатством, но и успешностью. Не подпалил бы ясен сокол на таком вулкане свои крылышки! Пускай летит. Туда ему дорога. Для Евы он абсолютно чужой человек. И босса-нову повторять не надо. А что до тинейджерок, ну посудачат денек-другой и найдут новую тему.

На вечерние занятия Ева пришла, почти успокоившись. Даже не обращала внимание на то, как переглядываются малолетки. Неужто уже весь лагерь знает? Вроде бы и традиционные сарафаны никто не носит, и радиоточки во многих домах замурованы, а все равно, если хочешь, чтобы новости мгновенно распространились, скажи их по секрету, желательно лучшей подруге. Впрочем, детям, особенно нового поколения, тактичность и вовсе не полагалась.

— Ты почему не заходишь в соцсети? — во время ужина напустилась на нее Ксюша. — Я тебе там писала.

— Мне некогда было! — сухо ответила Ева, делая вид, что зарывается в распечатки и думая о том, как бы договориться с Диной и провести у нее ночь. Может быть, написать заявление об уходе? С другой стороны, как тогда объяснить свое увольнение родителям? Про Филиппа она им еще ничего, к счастью, не рассказывала.

В комнату она решила вернуться попозже, и после ужина сбежала на пустую сейчас костровую площадку. Благо и дети, и вожатые отрывались на дискотеке. Ева слышала ставшее за прошедшие полторы недели привычным эхо тяжелых гитарных рифов. Филипп изменил бы сам себе, если бы не включил металл. Потом до нее донеслись звуки зажигательной босса-новы.

Ева с трудом сдержалась, вспоминая вчерашний танец, до сих пор отзывавшийся приятным жаром в теле. Для чего Филипп включил эту мелодию? Чтобы ее еще больше помучить, чтобы насмеяться над ней, показать ее нелепость и ничтожество? Но хитиновый панцирь он все же разбил, и теперь обломки больно язвили беззащитную плоть. Ева чувствовала себе раздавленным жучком, бессмысленной крымской жужелицей, попавшей под колесо мотоцикла.

Когда дискотека закончилась, и народ до отбоя потянулся к костровой. она забилась подальше в заросли, намереваясь вернуться в комнату не раньше полуночи, когда Ксюша ляжет спать. Не получив ответа в мессенджерах подруга и так раз десять пыталась дозвониться. Пришлось поставить смартфон на беззвучный режим, точно в театре.

Между тем, на небе наливалась синюшной чернотой разраставшаяся, как тесто на дрожжах, гигантская грозовая туча. И если закат еще радовал умиротворяющей роскошью золота и аметистов, то ночь обещала принести настоящую бурю.

Первые капли, согнавшие со скамеек костровой непрошенных соседей, вызвали у Евы мстительное удовольствие. Сейчас она хотела побыть одна, и причуды погоды ее не пугали. Порывы ветра приятно охлаждали горящее, точно в лихорадке, опухшее от незаметно пролитых слез лицо. Но когда барабанная дробь дождевых капель из ритма танго перешла сначала в галоп, а потом и вовсе понеслась на волнах безумной электроники или отчаянного скрипичного престо Вивальди, Ева почувствовала смятение. Зонта или дождевика она, конечно, не взяла, а густой почти отцветший сиреневый куст оказался совсем ненадежной защитой, так и норовя опрокинуть на голову или за воротник целые ручьи или потоки. Ну и пусть. В такую жару не страшно и промокнуть. Раз уж администрации не суждено открыть купальный сезон.

Вот только к струям дождя прибавились раскаты грома, а темное небо прорезали молнии. Гроза стремительно приближалась к «Окским зорям», усиливающийся ветер гнул антенны, полоскал вымпелы и тенты, обрывал остатки цвета с кустов сирени, пригибая их до самой земли. Ева, мокрая до последней нитки на белье, вжалась в злополучные кусты, не зная, как поступить. Следовало выбираться, но она не могла заставить себя сделать хотя бы шаг.

— Вот она где! — заглушаемый шумом дождя и грома, раздался рядом голос Ксюши.

— Я же говорил, что, если она не выключила телефон, мы ее отыщем!

В интонациях Филиппа слышалось облегчение.