Соколы огня и льда (ЛП)

Укрытие — когда сокол расправляет крылья и хвост, обороняет и закрывает добычу от других птиц, которые могут её отнять. Если сокол, не убивая, принимает такую позу — это знак, что он раздражён или ощущает угрозу.

Я держу в руках кусок чёрного морёного дуба. Старый друг, которого мы обе боимся и почитаем. Он овальный, как огромное яйцо, только разрезанное пополам, выдолбленное и отполированное так, что мерцает, отражая огонь очага. Это — чёрное зеркало, в лабиринте его глубин свободно скитается дух, чтобы видеть то, что уже известно, но ещё не приняло форму.

Не мигая, я смотрю в чёрную середину дупла. Сначала я ничего не вижу, только собственное туманное отражение, но знаю, что должна опуститься ниже под эту поверхность, позволить себе смотреть в сердце всё глубже и глубже, пока пустота не станет бездонной, безвременной, вечной, пока не загляну в восьмой день.

Я вглядываюсь в длинный тёмный туннель. На дальнем конце стоит девушка. Она глядит в мою сторону, словно чувствует, что я здесь, но не видит меня. Она знает, куда ей идти. Но что-то переменилось. За спиной девушки появился мужчина. Он — не один из мёртвых, что идут вслед за ней. Он живой, и он подошёл к ней близко, чересчур близко. Он хочет причинить ей вред.

Она знает, она боится. Она отворачивается от меня. Страх ведёт девушку, отделяет её от меня, а собака убивает в отаре одинокую овцу. Она в опасности, в смертельной опасности. И когда я пытаюсь позвать девушку, она исчезает.

Кто-то идёт впереди меня. Но не она. Я узнаю его. Это Ари. Он идёт на ферму. Настал самый тёмный час ночи, холодный ветер кружится над горами. Его шаги замирают. Он останавливается.

Он знает — случилось что-то ужасное. Собаки фермера не лают радостно, учуяв его приближение, а скулят от ужаса. Собаки знают Ари. Он их кормит. Они его любят. Когда бы он ни приблизился к ферме, собаки узнают его походку, унюхают запах и выбегут навстречу, прыгая и облизывая. Но этой ночью собаки сжались от страха, пытаются спрятаться. Собаки избегают дома, как будто им страшно даже коснуться стены. Все, кроме одной. Этот пёс беспомощно лежит на земле, судорожно кричит и дёргается. Ари сразу же видит, что у него перебита спина.

Ари сворачивает к бедной собаке, чтобы попытаться помочь, но не доходит до неё — его взгляд уже прикован к двери фермерского дома. Такие двери, способные противостоять ударам меча и копья, тут делают со времён викингов. Ремеслу учатся у отцов, а тем оно перешло от предков. Но сейчас крепкие доски разбиты с такой силой, что на петлях бессильно болтаются только несколько щепок, а один из огромных дверных косяков сломан и валяется на земле.

Из тёмного коридора за дверью плывёт молчание, ледяное как зимнее море. Ари напуган до смерти, но заставляет себя пройти сквозь разбитую дверь.

Он осторожно пробирается по коридору как по незнакомому дому, хотя знает это место так же хорошо, как собственное тело. Он с опаской входит в огромный зал, что за ним. На нескольких опорах, что ещё остались стоять вертикально, горят масляные фонари. Свет слабый, мерцающий, как от свечей на надгробии, и Ари теперь понимает, что это и есть могила.

Деревянные кровати разбиты, словно на них сбросили огромные валуны, но в комнате нет никаких камней, только тела.

Ари обнаруживает малышку Лилию, лежащую искорёженной окровавленной кучей у основания одного из столбов. Голова раздроблена, как будто была не прочнее, чем раковина улитки.

На лице её сестры Маргрет застыли страдание и ужас. Живот разорван, кишки вывалились наружу. Рядом с дочкой — мёртвая Уннур, мать, грудь раздавлена мощной хваткой, так, что сломанные рёбра торчат из искорёженной плоти. Незрячие голубые глаза смотрят на Ари, даже мёртвыми прося о пощаде, которая не была ей дарована.

Теперь Ари тошнит, он вспотел от страха и потрясения. Он отчаянно молит, чтобы хоть один человек остался в живых, хоть один. Но потом Ари видит его. Фаннара. Голова сорвана с плеч и лежит между ног, глаза до сих пор открыты. Он всё ещё сжимает в руках топор, но лезвие не окровавлено. Как это могло случиться? Был ли у него шанс, хоть у кого-то из них против этого монстра?

Ари бежит от запаха крови. Он проносится сквозь тёмный коридор, вон из этого дома смерти, как будто снаружи надеется встретить жизнь.

Я вижу, как он появляется в разбитом дверном проёме. Я подаюсь к нему, хочу успокоить, но вижу, как ужас разливается у него на лице. Мои руки широко раскинуты, но он бросается прочь от меня, молит и плачет. Я чувствую собственное холодное и зловонное дыхание. Я ощущаю на своём лице могильную плесень, въевшуюся в кожу. Мои губы кривятся в рыке, и сила, как реки огня, вливается в мои руки.

Я знаю, что хочу смять его, как раздавила Уннур. Понимаю, что хочу оторвать от тела руки и ноги, как скрутила с плеч голову Фаннара. Я знаю — я драугр, я хочу уничтожить их всех!