Читаем Соколы Троцкого полностью

Это несправедливо не только по отношению к русским или к американцам, но и по отношению к остальному миру. Такой подход намеренно исключает русский народ из числа потенциальных союзников демократии в ее борьбе против тоталитарной советской империи. Как человек, родившийся в России, я тяжело переживаю эту несправедливость. Как новый американец, преданный интересам свободы, я потрясен политической глупостью, в результате которой мы отталкиваем от себя 200 миллионов человек, которые являются не виновниками, а жертвами преступлений Кремля.

Русские всегда были храбрыми, щедрыми, гостеприимными и искренними. Они полностью лишены расовых предрассудков и доверяют иностранцам, особенно американцам, которых они во многом напоминают и к которым они всегда относились с симпатией. Но десятилетия сталинской пропаганды и террора сделали их подозрительными и черствыми. Когда мы оцениваем поведение конкретного русского человека, мы всегда должны помнить, что над ним нависает тень советской тайной полиции.

Одним из самых трагических моментов является то, что большевистский режим поставил себе в заслугу то, что было достигнуто во время войны самопожертвованием и героизмом русских людей, а теперь на русский народ незаслуженно возлагается вина за жестокости коммунистического режима после войны.

Читая в американских газетах и слушая по радио материалы о России и сопоставляя это с тем, что говорилось и писалось во время войны, можно прийти к ошибочному выводу, что природа сталинского режима изменилась. Но правда заключается в том, что изменился только подход к освещению советской темы. Просто отпала необходимость в целях умиротворения диктатора замалчивать страшные факты.

Сталинская система управления с помощью террора нисколько не изменилась, она осталась такой, какой была во время войны. Нам достаточно вспомнить расстрел тайной полицией Сталина во время войны двух еврейских профсоюзных лидеров из Польши – Эрлиха и Альтера; или массовый расстрел 10 000 польских офицеров в Катыни – преступление, которое они пытаются переложить на нацистов; или жестокую эксплуатацию миллионов политических заключенных.

Нашим действительным союзником во время войны был не Кремль, а масса простых русских людей. Это они принесли в жертву 10 миллионов своих сыновей для того, чтобы защитить свое Отечество. Сегодня они такие же, как были тогда, когда американцы приветствовали их массовый героизм. Они не только не отвечают за политику своих абсолютных властителей, но они даже лишены возможности высказать свое мнение. Любое проявление несогласия наказывается пытками и смертью. Они находятся в рабстве вместе с украинцами, грузинами, армянами, узбеками и представителями еще 150 народностей Советского Союза; русские испытывают такой же гнет, как поляки, болгары, югославы и венгры за пределами России.

Помогая Китаю и Греции, Соединенные Штаты добиваются гарантий свобод этих народов. Но когда Америка помогала советскому режиму в самый критический момент его существования, мы никогда не поднимали вопрос о свободе для русского народа, об освобождении миллионов заключенных из ада концентрационных лагерей. Вместо этого мы способствовали укреплению режима угнетателей и отдавали им в руки сотни тысяч беженцев. И вот теперь, когда Сталин и его сообщники с таким презрением отзываются об американской терпимости, мы не придумали ничего лучшего, как оскорблять многострадальный русский народ.

Прежде чем вы захотите выплеснуть свое раздражение на «неблагодарных русских», подумайте минуту и задайте себе несколько простых вопросов. Если бы русские не выступали против диктатуры, разве понадобилось бы Сталину держать в концлагерях 10 миллионов людей? Разве ему нужно было бы содержать двухмиллионную и вооруженную до зубов армию полицейских с правом казнить и миловать по своему усмотрению любого гражданина? Разве нужно было ему закрывать наглухо свои границы и объявлять всякий контакт с иностранцем контрреволюцией? Почему так много советских граждан, которые оказываются за границей, отказываются возвращаться домой?

Некоторые недальновидные американцы воспринимают молчание русского народа как одобрение советского режима. Они высокомерно заявляют, что русские всегда жили в условиях тирании и это им нравится. У них, мол, никогда не было демократии и они не стремятся к свободе. Это жестокая клевета на народ, который претерпел столько мучений в своем стремлении к свободе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное