Сократ

- Откуда мне знать? Сюда ходит столько женщин, которым она помогала, это они ухаживают за цветами, и миски с едой приносят ей...

О матери осталась память как о дарительнице многих жизней. От отца остались статуи, барельефы - частицы красоты. После них обоих остался я. Оба они отдали городу, что могли. Что отдам ему я?

Вернувшись с кладбища, Сократ лег, измученный скорбью.

Знаю, что сделаю. Заколочу окна. Прибью запоры на дверь. Заживо похороню себя!

- Не делай этого!

Сократ замер. Испугался. Оглядел комнату. Кто это сказал? Кто сказал ему: "Не делай этого"? Ведь он явственно слышал! Строптивость его взбунтовалась.

- А вот же сделаю! - яростно крикнул он. - Не выйду отсюда! Запрусь! Погибну тут!

- Не делай этого! - уже повелительно прозвучал тот же голос.

Сократ съежился на ложе и до утра не сомкнул глаз.

Друзья стояли у дома Сократа, ожидая, когда он их позовет.

- После того, что с ним случилось, нельзя врываться к нему, как прежде, с шумом и скаканьем через ограду, - сказал Критон.

И его послушали.

От Симона они знали, что Сократ опустился, призраком бродит по дому и двору. Поэтому они не ждали, что расслышат его шаги, - ждали его голоса.

Он появился внезапно. Лицо, обычно озаренное внутренним светом, теперь - серое, давно не бритое, горестные складки, щеки бледные, и взгляд уже не такой мягкий, не такой проницательный, как бывало.

- Входите, - тихо сказал он и молча обнял каждого.

Расселись на мраморных кубах, как два года назад. Здесь мало что изменилось - не хватало лишь нескольких кусков мрамора да рук, что обрабатывали их. И нет больше искр, зажигавших одушевление в доме, хотя тот, кто, бывало, рассыпал эти искры, сидит перед ними - не твердый духом, как прежде, а вялый, сгорбленный; жует травинку, сорванную меж камней.

Друзья заговорили о новостях. Сократ сидел, уставившись в мраморную плиту. Он слышал, что говорят, но как-то смутно. Будто сквозь тучу, которая окутала все вокруг него и не хочет рассеяться. Туча укоров, туча саранчи, пожирающей все, что стремится в нем к жизни...

Зачем я убегал от отца, когда должен был помогать ему в работе? Зачем именно в последнее время заставлял родителей опасаться, что вырасту ненадежным, разбросанным человеком?

Критон коснулся его плеча:

- Ты слушаешь нас, Сократ?

Он молча кивнул, но туча, поглощающая все светлое в нем, не рассеялась. Какой страх вселил я в их души, - страх, что из меня ничего не выйдет, что стану обузой для них, бездельник, неудачный сын - раскрыл было крылья к полету, да и остался прикован к земле...

- Удар, постигший тебя, страшен, мы переживаем его вместе с тобой, говорил Критон.

- Мы чувствуем твое горе, Сократ, - подхватил Пистий.

- Да, все мы, - закончил Киреб.

- Ты не слушаешь нас! - уже резче сказал Критон.

...А они-то озабоченно внушали мне: работай, трудись, не убивай время на бесполезные вещи... Даже легкомыслие юности должно иметь меру! Ах, знаю, мамочка, - умеренность, умеренность во всем, софросине...

Отец, как, наверное, я был нужен тебе, когда силы твои шли на убыль! Как нужен был я вам обоим в вашей болезни!..

- Спасибо тебе, Симон, и твоей матери, - тихо промолвил Сократ.

Впервые благодарил он соседей за заботу о родителях, о доме, о себе самом...

Но ответа Симона он уже не слышал. Продолжал мучить себя. Почему не сумел я сказать Коринне: жди меня? Не я ли сам столкнул ее в вонючую Эгерсидову кадку с краской?

Критон уже не мог удержаться от гневного тона:

- Твоя боль - нам как собственная. Так чувствуем все мы, собравшиеся здесь. Но ты ведь из нас самый сильный! Ты ли это, Сократ? Сократ никогда ничему не поддавался! Скажет: хочу! - и бывало так, как он сказал. Теперь похоже, что ты уже не в силах сказать свое "Хочу! Хочу жить!" Скорбь твоя сильнее тебя, всего скрутила. Это ли твоя умеренность, та софросине, которую ты внушал нам?

Сократ отвел глаза от камня, удивленно поднял их на Критона:

- Неужели я это делал?

- Нет, вы посмотрите на него! - вскричал тот. - Он еще спрашивает! Он не знает, что делал! Зачем отрицаешь? Или сегодня уже потеряло значение то, о чем ты толковал нам вчера?!

- Не сердись на меня, дорогой Критон, - тихо сказал Сократ. - Я действительно не знаю, чтоб я что-то внушал вам. Я ведь и сам нуждаюсь в том, чтобы кто-то пестовал во мне добрые начала...

Друзья удивились этим словам, но Сократ продолжал:

- Моя мать часто напоминала мне о необходимости быть умеренным. Софросине... Это слово так красиво звучало в ее устах... Быть может, поэтому я, сам того не сознавая, передавал его и вам. Сам же я мало им руководился. Или ты, Критон, забыл притон в Пирее?

Краска выступила на тонком лице Критона.

- Забыл! И не желаю вспоминать. Зато ты, Сократ, забываешь то, что забывать не имеешь права! Что ты обещал Периклу и Фидию?

- Хариты? - выговорил Сократ медленно, словно встали перед его внутренним взором не радостные богини, а мстительные Эриннии.

- Да. Хариты! - Критон улыбнулся другу. - Я рад, что ты вспомнил.