Сократ Сибирских Афин

— И это невозможно, славный Агатий. Ведь если она уничтожается, то она входит в состояние изменения и движения: и если она уничтожается, то она способна возникать. Однако все приходящее в изменение и движение, возникающее и гибнущее есть тело. Поэтому пустота не уничтожается. Таким образом, если Место не есть ни тело, ни пустота, то не сможет существовать никакого тела. Ты видишь, славный Агатий, сколь велико здесь затруднение и, мне кажется, ты его со мной разделяешь, ибо ты без конца бросаешься из одной крайности в другую и то, что с уверенностью признал, снова отбрасываешь и отказываешься от своего мнения

— Совсем запутал ты меня своими рассуждениями, Сократ. А я ведь точно знал, что Место есть.

— И я, по крайней мере, так думал, раз ты, славный Агатий, вызвал меня на разговор.

— И крючкотвор же ты, Сократ, в твоих рассуждениях!

— Вот как, по-твоему, я крючкотвор?

— И даже очень.

— Ты считаешь, что в моих рассуждениях я со злым умыслом задавал свои вопросы?

— Я в этом уверен. Только ничего у тебя не выйдет: от меня тебе не скрыть своей злонамеренности, а раз тебе ее не скрыть, то и не удастся тебе пересилить меня в нашей беседе.

— Да я не стал бы и пытаться, славный Агатий. Но чтобы у нас не получилось что-нибудь опять в этом роде, определи вот что. Уж, не сказать ли тебе, милый мой, что Место мыслится приемлющим тело, а приемлющее находится вне принимаемого?

— И действительно! — обрадовался хронофил. — Я вот сейчас немного поразмыслил и тотчас же понял, что Место мыслится приемлющим тело. Все просто. Это ты, Сократ, все путаешь людей! А без твоих глупых вопросов они уж давно бы все поняли.

— Тогда, славный Агатий, если Место существует, оно непременно должно принадлежать к тем вещам, из которых одно является материей, другое — формой, третье — промежутком между крайними границами тела, четвертое — внешними границами тела.

— Конечно, Сократ, Место — это материя. Я вспомнил! Ведь я — истинный материалист. А как учил Основоположник, все есть материя, и даже то, что материей не является!

— Но, мой милый Агатий, Место не может быть материей по многим соображениям, например, потому, что материя превращается в тело, а Место не превращается в тело; и материя переходит с места на место, а Место не переходит с места на место. И относительно материи философы уже говорили, что, например, раньше она была воздухом, а теперь, уплотнившись, стала водою или, наоборот, раньше она была водою, а теперь, утончившись, стала воздухом. Относительно же Места мы говорим не так, но что прежде в нем был воздух, а теперь в нем вино. Следовательно, Место не может мыслится материей.

— Тогда Место — это форма, — уже как-то неуверенно сказал хронофил.

— В самом деле, славный Агатий? Но ведь форма неотделима от материи, как, например, в статуе твоего Основоположника форма неотделима от образующей ее меди.

— Золота, Сократ, Золота! Причем, наичистейшего!

— Пусть золота, — очень уж легко согласился Сократ, будто у него самого золота было немерено. — А Место отделяется от тела, потому что тело переходит и перемещается в другое место, причем Место, в котором оно содержалось, не переходит вместе с ним. Поэтому если форма неотделима от материи, а Место отделяется от нее, то Место не может быть формой.

— Тогда неужели промежутком между границами? — уже совсем испуганно спросил хронофил.

— Давай рассмотрим и это. Промежуток содержится в границах, а Место не допускает того, чтобы содержаться в чем-либо, но само содержит другое. Затем, граница есть поверхность тела, а промежуток после поверхности есть не что иное, как ограниченное тело. Поэтому если мы назовем Местом промежуток, составленный ограниченными телами, то Место будет телом. А это противно очевидности. Пойдем же далее, чтобы ты убедился, как мудро ты меня наставляешь. Остается тогда сказать, что Место представляет собою крайние границы тела.

— Так и сделаем, Сократ. Уж тут-то мы не промахнемся!

— И вовсе нет. Это тоже невозможно, так как самые крайние границы тела непосредственно продолжают тело и суть его части и неотделимы от него, а Место не соединено с телом, не есть часть и не неотделима от тела. Следовательно, Место не есть самые крайние границы тела. Если же Место не есть ни материя, ни форма, ни промежуток между границами тела, ни также самые крайние границы тела, а кроме этого нельзя мыслить ничего другого, то следует сказать, что Место не существует.

— И правду говорят, Сократ, что тебя надо обходить стороной! Самое легкое и простое ты запутываешь так, что после разговора с тобой уже ничего и не поймешь! Свои Места люди нам сдают и с очень даже большим удовольствием в надежде получить еще большие Места.

— Не брани меня, славный Агатий. Ведь ты первый сказал, что знаешь, что такое Место. Я же ничего не утверждаю кроме одного, что я-то уж действительно, не знаю, что такое Место.

— Пошел я, Сократ, а то ты, не сходя со своего Места, развалишь нашу пирамиду “Мы-мы-мы-все”.