Сократ Сибирских Афин

— Почему это я “жена, между прочим”? — басом спросила она материалиста. — Это ты, “между прочим”, мой муж. А уж я-то тебе жена в первую очередь.

— Истинно, истинно, — с некоторым даже облечением согласился Межеумович.

— Смотри мне! — пригрозила пальчищем Даздраперма. — А то еще полгода денег на презервативы не дам! Перетерпишься!

— Перетерплюсь, а как же! — с радостью согласился диалектик.

— Не вздумай триппер где подцепить!

— Триппер ни в жисть! — заверил ее Межеумович, муж, между прочим.

Гай Юлий Кесарь слушал выступающую весьма заинтересованно. Флавий Веспасиан тоже с очевидностью проснулся. Продолжал мучиться отвращением к жизни лишь Марк Аврелий.

— Ближе к делу, — попросил славный Агатий.

— К телу? — удивилась Даздраперма. — Прямо сейчас, на сцене?

— К делу, к делу, дорогая Даздраперма!

— А-а… А то девки-то здесь, за кулисами. Они на работу, как на праздник…

— О борьбе с идеализмом, пожалуйста, — попросил славный Агатий. — А девки пока пусть потренируются.

— Тогда ладно, — согласилась Даздраперма. — Эйнштейн этот за последние годы, как, впрочем, и Джинс, погряз в идеализме и бросился в объятия махровой поповщины!

В зале стало как-то свободнее, легче, раскованнее.

— Попробовал бы он на моих девок, ангелочков, то есть, броситься! Посмотрела бы я, что от его идеализма осталось. А осталось бы одна видимость! Уж я снабжаю клиентов по высшему разряду! А современная варварская наука снабжает поповщину, фидеизм новой аргументацией, которую необходимо беспощадно разоблачать! — заявила Даздраперма.

Речь свою она, конечно, приготовила заранее. Более того, эта речь, наверняка, лежала у нее в пуленепробиваемом бюстгальтере возле неподъемных грудей. Но Даздраперма хотела показать, что и без шпаргалки может высказать все, как положено.

— Взять хотя бы учение британского астронома Эддингтона о физических константах мира, которое прямехонько приводит к пифагорейской мистике числе и из математических формул выводит такие, с позволения сказать, “существенные константы” мира, как апокалиптическое число “шестьсот шестьдесят шесть” — имя Дьявола. А “чертовки” эти из соседнего борделя ничего хорошего клиентам предложить не могут. И не ходите к ним, и деньги зря не тратьте! Да и “монашки” не лучше. А те, у которых “ноги от ушей” и вообще уродки. Если ноги от ушей, то где тогда все остальное? А уж у моих “высоконравственных” все прилажено наилучшим образом. И цены доступные, не то что у задрипанных “прелестниц”. А еще, скажу вам по секрету, ведутся переговоры с Каллипигой…

Но тут не то, что я, даже сам славный Агатий не выдержал.

— Госпожа доцентша! — воззвал он. — Ближе к теме симпозиума!

— А я что?! — озлилась Даздраперма. — Разве сауны, кабаки и бордели кто-то уже исключил из программы симпозиума?!

— Не может быть! — чему-то испугался Гай Юлий Кесарь.

— Вы что, сдурели?! — окончательно проснулся император Флавий Веспасиан.

А принцепс Марк Аврелий никак не прореагировал на возможное изменение программы симпозиума. Видать, интерес к жизни у него затерялся где-то окончательно.

— Госпожа доцентша! — твердо сказал славный Агатий. — Все в Сибирских Афинах знают, как высоко вы держите вывеску “Высоконравственного блудилища”.

— И совершенно в том же духе, только под другой вывеской, — неожиданно включилась Даздраперма, — проповедует свои взгляды на пространство и время такой мракобес, как Рёссель — один из самых махровых лакеев британско-американского варваризма. А также некий Карнап — вождь так называемого “венского кружка махистов”, перекочевавшего в центр современной идеологической и политической реакции — Соединенные Штаты Америки, которую уже давно пора закрыть взад.

Даздраперма глотнула воздуха, закатила глаза к потолку, до которого ей было рукой подать, что-то припоминая, и продолжила взволнованно и страстно:

— Британский физик-идеалист откровенно заявляет, что для целого ряда физических и сексуальных состояний, изучаемых квантовой физикой в блудилищах, пространства и времени не существует. “По крайней мере, — говорит он, — у меня нет никаких оснований предполагать их существование”. Каков, а?! А был ли он сам хоть раз в борделе? Ставил ли в квантовую позицию хоть одну высоконравственную блудницу? Сомневаюсь. Очень сомневаюсь! И вся материалистическая диалектика вместе со всеми борделями и блудилищами сомневается!

— Не ставил в квантовую позицию, — поддержал Даздраперму муж-материалист. — Куда ему?! Тут и сомневаться нечего!

И зал почти единодушно поддержал:

— Нет, не проводил он таких экспериментов!

— Куда ему с его идеалистическим фаллосом!

— Тут и с материалистическим-то не всегда эксперимент до конца доведешь!