Сокровенная правда

Если бы груз перехватили представители одного из конкурирующих мексиканских картелей и нашли меня в грузовике, меня бы изнасиловали — возможно, несколько раз, а потом продали. От одной мысли об этом у меня по спине пробегает дрожь.

Я беру один из ножей и держу его перед своим лицом, рассматривая его гладкую форму. Он не похож на обычный нож. Здесь нет стандартной рукоятки, и кажется, что все сделано из одного куска металла. Исходя из его внешнего вида, ожидала, что он будет легче. Я поворачиваюсь к закрепленной на стене деревянной доске, где все еще лежат несколько ножей, и иду через всю комнату, чтобы осмотреть ее поближе.

В доске вдоль белой полосы застряли шесть ножей. Они расположены так равномерно, как будто Сергей использовал чертову линейку, чтобы убедиться в их точном расположении. Я оглядываюсь через плечо, пытаясь вычислить расстояние между доской и местом у дивана, где нашла его прошлым вечером. Больше шести метров. Я снова перевожу взгляд на идеально выровненные ножи. Как это вообще возможно? В комнате почти нет света. Я делаю несколько шагов назад и сужаю глаза на белую полоску.

— Ты слишком близко, — раздается глубокий голос у меня за спиной. В следующее мгновение Сергей обхватывает меня за талию и тянет назад.

— Разве не проще, если я буду ближе? — спрашиваю, в то время как мое сердцебиение учащается, когда он прижимает меня спиной к своему телу.

— Нет. Тебе нужно больше расстояния, чтобы ты могла бросить его правильно. — Он кладет руку на мое предплечье, затем скользит вниз, пока не достигает моих пальцев. — Начни отсюда. — Он поднимает мою руку, в которой лежит нож, и медленно демонстрирует движение броска. — Одно плавное движение. И просто отпусти его. Не дергай запястьем. Попробуй.

— Ни за что. — Я качаю головой, опуская руку обратно на бок. — Я попаду в окно.

— Скорее всего, ты попадешь в пол, но не думай об этом. Давай. — Он снова поднимает мою руку. — Готова?

Нет, не готова. И сомневаюсь, что смогу попасть во что-нибудь, потому что я слишком отвлечена, что он прижимается к моему телу. Сергей направляет мою руку, и я бросаю нож, как он сказал, только чтобы посмотреть, как тот грохается на пол на полпути к стене.

— Думаю, тебе нужно больше практики.

— Да что ты говоришь? — Я смеюсь. — Для чего они вообще нужны? Ты можешь убить ими человека?

— Теоретически, да, — говорит он, все еще стоя позади меня, а затем кладет мне в руку другой нож. — На практике это слишком хлопотно. Нужно рассчитать расстояние, чтобы нож закончил вращение как раз перед тем, как попасть в цель.

Он поднимает мою руку и замахивается. Я снова бросаю нож, как он велел, но тот опять оказывается на полу.

— Если ты находишься на улице, тебе также нужно учитывать ветер. И если цель движется, ты, скорее всего, попадешь в нее ребром, а не кончиком. Даже если ты попадешь в нее, в большинстве случаев это будет не смертельно. Гораздо проще подойти и ударить ножом.

— Тогда зачем ты это делаешь? Зачем тренироваться, если это бессмысленно?

— Это меня расслабляет. — Он наклоняет голову, касаясь своей щекой моей. — Хочешь попробовать еще раз?

— Да, — шепчу я, но дело в том, что не заинтересована в тренировке метания ножей. Он сжимает руку вокруг на моей талии, и я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением его пальцев, проводящих по моей руке.

— Постарайся сконцентрироваться. Замахнись и отпусти. Хорошо?

Я киваю и позволяю Сергею руководить моим движением. На этот раз нож ударяется о стену, по крайней мере, на фут ниже доски, а затем со звоном падает на пол.

— Неплохо. — Он убирает руку с моей талии. — Мы можем продолжить завтра, если хочешь.

— Конечно, — говорю я, опечаленная потерей его близости.

— Нам пора идти. Пахан хочет поговорить с тобой.

Я смотрю на Сергея, пытаясь сдержать растущий страх.

— Почему твой босс хочет поговорить со мной?

— Понятия не имею. — Он пожимает плечами.

— Мне правда нужно идти?

— Ты не можешь игнорировать пахана братвы, когда он зовет тебя на встречу. — Он слегка приподнимает уголки рта. — Если только ты не скрываешь что-то очень плохое.

— Конечно, нет. — Я пытаюсь изобразить безразличие. — Что мне надеть?

— Итак сойдет. — Он кивает на мои джинсы и футболку. — Но захвати толстовку с капюшоном и никаких шлепанцев.

— На улице тридцать градусов жары.

— Тебе будет холодно на байке.

Я приподнимаю брови и смеюсь.

— Я не сяду на эту штуковину.

— Почему?

— Я люблю свое тело в целости и сохранности, спасибо тебе большое. Может, поедем на машине?

Сузив глаза, он кладет палец мне под подбородок и поднимает мою голову вверх.

— Я бы никогда не подверг тебя опасности. — Он проводит большим пальцем по моему подбородку, и вместо того, чтобы отстраниться, мне приходится бороться с желанием прижаться к нему. — Если ты боишься ехать со мной на байке, то поедем на машине. Но я бы хотел прокатить тебя на своем мотоцикле.

Я смотрю в его глаза, светлые и ясные, совсем не такие, какими они были прошлой ночью. Интересно, о чем он думает, когда уходит в себя? Вряд ли в приятное место.

— Ты обещаешь, что не дашь мне упасть с этой штуковины?