Сокровенное сказание монголов. Великая Яса

Джувейни также рассматривал боговдохновенный разум Чингисхана как источник «Ясы». В своем сочинении «История завоевателя мира» (XIII в.) он писал: «Поелику[384] Всевышний отличил Чингисхана умом и рассудком от его сотоварищей и возвысил его над царями мира по бдительности и могуществу, то он, без утомительного рассмотрения летописей и без докучного сообразования с древностями, единственно из страниц своей души изобретал то, что известно из обычаев гордых хосроев и что записано о порядках фараонов и кесарей, и из ума-разума своего сочинял то, что было связано с устройством завоевания стран и относилось к сокрушению мощи врагов и возвышению степени своих подвластных…

Соответственно своему мнению, как оное того требовало, положил он для каждого дела законы и для каждого обстоятельства правило и для каждой вины установил кару, а как у племен татарских не было письма, повелел он, чтобы люди из уйгуров научили письму монгольских детей, а те ясы и приказы записали они на свитки, и называются они Великой Книгой Ясы»[385].

Помимо тех источников мудрости Чингисхана, о которых писали армянский и персидский историки, по-видимому, существовали и другие источники влияния со стороны. Подтверждение этому мы находим в монгольской летописи «Чандманийн эрх»: «По изгнании Алтан-хана хитайского и подчинении своей власти большей части китайцев, тибетцев и монголов Чингисхан, владея великим просветлением, так думал: законы китайцев тверды, тонки и непеременчивы, и при этой мысли, пригласив к себе из страны народа великого учителя письмен и восемнадцать его умных учеников, Чингисхан поручил им составить законы (йосон), из которых исходило бы спокойствие и благоденствие для всех его подданных, а особенно книгу законов (хууль ёсны билэг) для охранения правления его.

Когда по составлении законы эти были просмотрены Чингисханом, то он нашел их соответствующими своим мыслям и составителей наградил титулами и похвалами»[386].

Эти строки подтверждают вывод Б. Я. Владимирцова о том, что «как «Билик», так и «Джасак» («Великая Яса») создавались им (Чингисханом) не в одно время, не сразу; они составлялись и пополнялись в течение долгого времени и были делом жизни Чингисхана…»[387].

При пересмотре и дополнении «Великой Ясы», по мнению Г. В. Вернадского, «принимались во внимание навыки и традиции китайской, уйгурской и иранской государственности… не без влияния на «Ясу» осталась и христианская идея Вселенской империи»[388].

Так или иначе, в окончательной редакции «Великой Ясы», относящейся, по-видимому, к 1225–1226 гг., Чингисханом, со свойственной ему прозорливостью, была найдена «золотая середина»: с одной стороны, учтены и трансформированы для создавшихся новых условий древние предания, обычаи и воззрения своего рода, своего народа, монголо-тюркские традиции; с другой стороны, были учтены и «типологические особенности прилежащих государств – Цзинь, Уйгурии, Кара-Кидан, местные законы мусульманских тюркских правителей Ближнего Востока»[389].

Чингисхан предполагал дать монголам такие законы, которыми могли бы руководствоваться как его современники, так и потомки. Как пишет Рашид ад-Дин, Чингисхан дал наказ своим наследникам сохранять «Великую Ясу» неизменной: «…Если великие люди (государства), бахадуры (полководцы. – A. M.) и эмиры (нойоны. – A. M.)… не будут крепко держаться закона, то дело государства потрясется, будут страстно искать Чингисхана, но не найдут (его)»[390].

По всей видимости, сам Чингисхан представлял живое воплощение безусловного подчинения изданным им самим законам. И такой пример, подаваемый самим ханом, должен был оказать благотворное влияние на нравы всей монгольской администрации, что, в свою очередь, воспитывало народ в духе строгой законности.

Влияние этого законодательства на народные нравы подтверждается свидетельством посторонних наблюдателей. Плано Карпини в своей книге «История Монгалов» (XIII в.) так описывает «хорошие нравы татар»: «Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда, войн, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда. Там не обретается также разбойников и воров… отсюда их ставки и повозки… не замыкаются засовами или замками… Женщины их целомудренны, и о бесстыдстве их ничего среди них не слышно…»[391].

Говоря о составе и структуре «Великой Ясы», а также о воспроизводимых ниже ее фрагментах, прежде всего подчеркнем, что впредь до открытия полного текста «Ясы» нет возможности установить первоначальный порядок отделов и статей подлинной «Ясы». Однако по публикуемым ниже фрагментам можно хотя бы приблизительно установить ее некоторые разделы и таким образом иметь основание судить о размахе правовой мысли их творцов – Чингисхана и его ближайших сподвижников.

Что касается «Билика», свода важнейших изречений, высказываний и наставлений Чингисхана, то он складывался постепенно еще с того времени, когда у монголов не было письменности.