Сокровенное таинство

– На самой окраине Франквилля, меньше чем в миле от моста. Там на берегу есть шалаш рыбаков. Туда мы отнесли лорда Мареско, и второй монах остался с ним. Потребуются носилки, чтобы отнести покойного в аббатство. Но с другим-то что делать?

– Ничего! Пусть думают, что он пропал, утонул, что его поглотил Северн. Но пока не поднимай тревоги, даже насчет носилок не заикайся. Помоги мне, Мадог, прошу тебя. Дело это очень непростое, но если мы будем осторожны, может, все и обойдется. Возвращайся и жди меня там. Сейчас мы вместе дойдем до города, потом ты отправишься в этот шалаш, а я к тебе приду, как только смогу. И никому ни слова. Никому, ради всего святого.

К тому времени, когда брат Кадфаэль подошел к воротам дома Хью Берингара, дождь уже прекратился. Блестели мокрые крыши, в сточных канавах журчала вода, но серые облака развеялись, и выглянуло солнышко – яркое и благостное. Совсем недавно оно отливало зловещим багрянцем, но теперь он пропал, вместе с бурей, умчавшейся вниз по реке.

Удивленная и обрадованная Элин поднялась навстречу монаху.

– А Хью еще не вернулся из замка. Он, наверное, задержался с Николасом Гарнэджем. Тот сегодня прискакал, в самую бурю. Хью дома не застал и помчался сломя голову в замок. Что у него стряслось, он не рассказывал, молвил только, что вести дурные.

– Николас? Вернулся? – Кадфаэль встревожился и даже на какой-то миг отвлекся от размышлений о своем неотложном деле. – Боже мой, что же он там выведал и куда это заведет? – Он вздохнул, а потом решительно сказал: – Что ж, коли так, время тем паче не терпит. Элин, доченька, ты мне очень нужна. Был бы здесь Хью, я бы, как положено, попросил у него разрешения обратиться к тебе за помощью, но в замок бежать уже некогда… Ты можешь отлучиться на час-другой и съездить со мной кое-куда – надо сделать одно доброе дело? Нам понадобятся лошади. Одна тебе – только чтобы съездить и вернуться, а другая для меня. Но мне придется поехать дальше, и мне нужна крепкая лошадка – такая, что в случае нужды снесет и двоих. Ты ведь не против того, чтобы я на время одолжил вашу лошадь? Поверь, у меня самая неотложная надобность.

– Конюшни Хью всегда для тебя открыты, – ответила Элин. – Я, конечно же, поеду с тобой, раз ты говоришь, что дело срочное. А ехать-то нам далеко?

– Нет, совсем рядом. Нужно только пересечь западный мост и проехать через Франквилль. А могу я одолжить кое-что из твоих вещей?

– Разумеется. Скажи, что тебе нужно, и я соберу, а сам отправляйся на конюшню. Там найдешь Джехана, нашего конюха, и скажешь ему, что я велела оседлать двух лошадей. А что все это значит и зачем я тебе понадобилась, расскажешь по дороге.

Услышав, что открывается дверь темницы, Адам Гериет вскинул глаза и насторожился – в такое время, ранним вечером, его обычно не беспокоили. Он увидел, кто вошел, и собрал все свое хладнокровие и выдержку. Адам привык к долгим и бесплодным расспросам, но сейчас почувствовал, что этот визит не сулит ему ничего хорошего. Однако самообладание не подвело бывалого воина – его грубоватое, точно из дуба вырезанное лицо, на которое обратила внимание наблюдательная жена ювелира, осталось спокойным и невозмутимым. Адам поднялся, воздавая должное шерифу как представителю закона и государя, однако нарочитая медлительность движений и отсутствующий взгляд как бы показывали, что он считает все эти разговоры пустой тратой времени. Дверь за вошедшими закрылась, но запирать ее не стали, да в том и не было нужды, ведь в коридоре стояла стража.

– Садись, Адам, – сказал Хью. – Давай-ка вернемся к твоему рассказу о прогулке по Винчестеру – никак он у меня из головы не идет. Не хочешь ли ты добавить что-нибудь к тому, о чем уже говорил? Может быть, что-то новое вспомнил?

– Нет, милорд. Я вам решительно все растолковал – что делал, куда ходил. Добавить мне нечего.

– Так уж и нечего? А может, тебя память подводит? И такое бывает. Ну, тогда я тебе подскажу. Вспомни-ка маленькую лавчонку ювелира на Хай-Стрит. Ту самую, где ты продал три серебряные вещицы – причем, заметь, вовсе не твои.

Лицо Адама не дрогнуло, и только глаза встревоженно перебегали с шерифа на молодого незнакомца.

– Вы ошибаетесь, милорд. Я никогда ничего не продавал в Винчестере. Если кто-то и говорит такое, значит, меня просто приняли за кого-то другого.

– Ты лжешь! – в ярости вскричал Николас. – У кого еще могли оказаться все эти вещи? Ожерелье из полированных камней, серебряный браслет с гравировкой, а главное – вот это!

И он поднес к лицу Адама ладонь, на которой мягко поблескивало кольцо. Кольцо столь редкостной работы, что второго такого не встретишь. А этот человек, знавший Джулиану с младенчества, не мог не видеть всех ее украшений еще задолго до поездки в Уэрвелль. Пусть только попробует отрицать это – найдется немало людей, которые смогут уличить его во лжи.

Но Адам и не пытался отрицать. Он уставился на кольцо с прекрасно разыгранным изумлением и воскликнул:

– Это же кольцо леди Джулианы! Где вы его взяли, сэр?