Сокровенные тайны

— Кто звонил? — спросила Нора Гейл, поправляя роскошную белую норковую шубку. Под ней был вышитый бисером свитер с большим вырезом. Нора так заполняла его, что целиком едва помещалась. В складке между грудями покоился опал размером с серебряный доллар. На этой великолепной подушке его поддерживала золотая цепочка шириной в полдюйма, усеянная сверкающими бриллиантиками. Она вытащила черную сигарету из золотого портсигара довольно высокой пробы. Рид взял со стола такую же золотую зажигалку и поднес ее к кончику сигареты. Нора прикрыла пламя ладонью. На ее пухлой холеной руке блеснули кольца. — Спасибо, золотко.

— Не за что.

Он бросил зажигалку на кухонный стол и опять сел в кресло напротив нее.

— Это звонила дочь Седины, да?

— Допустим, ну и что?

Наморщив рубиново-красные губы, она направила струю дыма к потолку.

— У нее небось уши горят. — Опустив руку, Нора указала сигаретой на лежавшее на столе письмо. — Что ты об этом думаешь?

Рид взял письмо и прочел его заново, хотя и с первого раза смысл его был ясен как дважды два. Александру Гейтер настоятельно просили немедленно и навсегда прекратить свое расследование. Ей решительно рекомендовали воздержаться от любых попыток начать уголовное преследование Ангуса Минтона, Джуниора Минтона и Рида Ламберта.

Каждому из них в письме давалась самая лестная характеристика; в конце стояли подписи группы обеспокоенных граждан города, в том числе и гостьи Рида. Обеспокоены они были не только судьбой своих достойных сограждан, оказавшихся объектами расследования, но и собственной судьбой, а также будущим города — в том случае, если лицензия на строительство ипподрома будет отменена в связи с необоснованными подозрениями мисс Гейтер.

В заключение ей предлагалось незамедлительно покинуть город, дав тем самым горожанам возможность спокойно пожинать плоды финансового расцвета, который сулит их обществу строительство ипподрома.

Прочитав письмо еще раз, Рид сложил его и сунул в незаклеенный конверт. На нем был написан адрес мотеля «Житель Запада» для передачи Алекс Гейтер.

Комментировать содержание письма Рид не стал, только спросил:

— Ты небось организовала?

— Я советовалась с некоторыми из тех, кто подписал письмо.

— Очень похоже на твои «мозговые атаки».

— Я женщина деловая, осторожная. Ты же знаешь. Идея всем понравилась, стали ее разрабатывать. Последний вариант все одобрили. Я предложила напоследок посоветоваться с тобой, а потом уж отправлять.

— Почему?

— Ты провел с ней больше времени, чем кто-либо другой в нашем городе. Мы подумали, тебе легче представить, как она отреагирует.

Он долго смотрел в ее безмятежное лицо. Нора была хитра как лиса. Не глупостью же и не легкомыслием добилась она своего богатства. Риду она всегда нравилась. Он спал с ней регулярно, ко взаимному удовольствию. И тем не менее никогда ей не доверял.

Сообщать ей лишнее было не только неэтично, но попросту глупо. На это у него хватало природной смекалки; чтобы развязать ему язык, эффектной ложбинки между грудями было явно недостаточно.

— Ты не хуже меня знаешь, как она отреагирует, — уклончиво сказал он. — Может, вообще никак.

— То есть?

— То есть я сомневаюсь, что она упакует вещички и отправится в Остин, как только прочтет вот это. — Смелая, значит, да? Рид пожал плечами.

— Упрямая?

Он сардонически усмехнулся.

— Можно и так сказать, да. Чертовски упрямая.

— Эта девица меня заинтересовала.

— Почему?

— Потому что, стоит ее упомянуть, ты сразу хмуришься. — Направляя к потолку очередную струйку едкого дыма, она внимательно наблюдала за ним. — Ты и сейчас, золотко, хмуришься.

— Привычка.

— Она на мать похожа?

— Не очень, — коротко ответил он. — Сходство есть, но и только.

Она хитро, по-кошачьи, усмехнулась.

— Беспокоит она тебя, да?

— Черт, да, беспокоит она меня, беспокоит! — крикнул он. — Хочет меня в тюрьму засадить. Тебя бы это не беспокоило?

— Только если бы я была виновата. Рид стиснул зубы.

— Ладно, письмо твое я прочел, свое мнение высказал. Почему бы тебе не поднять задницу и не убраться восвояси?

Нимало не задетая его злостью, она неторопливо загасила сигарету в оловянной пепельнице и, встав, закуталась в шубку. Взяла со стола сигареты, зажигалку, конверт с письмом Алекс и положила все к себе в сумочку.

— Я по опыту знаю, мистер Рид Ламберт, что, на ваш взгляд, моя задница — это нечто особенное.

Злость у Рида как рукой сняло. Досадливо хмыкнув, он сжал рукой ее попку, насколько это было возможно, и проворчал:

— Это точно, ты права.

— Друзья, значит?

— Друзья.

Они стояли друг перед другом; она провела рукой по его животу вниз, положила ладонь на бугор под ширинкой — крупный, плотный, но не взыгравший до полной силы.

— Вечерок сегодня холодный, Рид. — Ее голос звучал призывно. — Хочешь, я останусь?

Он отрицательно покачал головой.

— Мы же давно уговорились: чтобы нам не раздружиться, я сам буду приезжать к тебе переспать. Она мило насупилась.

— И почему мы так уговорились?

— Потому что я шериф, а ты держишь бордель. Она засмеялась гортанным обольстительным смехом.