Сокровища

— Что ты пристал ко мне с этим носильщиком? — допытывалась уставшая, распаренная пани Кристина у мужа. — В каждом письме только про носильщика и писал. Что я, сама бы не сообразила? Неужто на себе потащу эту гору чемоданов?

Пан Роман, уже успокоившийся и счастливый от того, что вся семья в сборе, немного смущенно пояснил:

— Да нет, я знал, что ты сама догадаешься, но на всякий случай... Тут такие странные обычаи, и если таможню проходят без носильщика, арабы чинят всякие препятствия, а с носильщиками пропускают без досмотра.

— Правда, нас пропустили, — подхватил Павлик. — А у тех краковских поляков всю водку забрали. Правда, потом половину вернули, они заявили, что это не водка, а приправы к супу. Они и в самом деле не взяли носильщика.

— Ну вот, видишь...

Ненадолго оставив семью с багажом, пан Роман подъехал к ним на машине, и, все благополучно загрузившись, они двинулись в путь.

— Мы поедем через Алжир? — поинтересовалась Яночка.

— Нет, — ответил отец. — Мы объедем вокруг него.

— Как это? — возмутилась девочка. — Быть рядом с Алжиром и не увидеть города?!

— Ни за какие сокровища не поеду через город! — мрачно сказал отец. — До вас сели три самолета, и теперь на мутоньере наверняка пробка. Уверен, до вечера не рассосется, а нам надо до Тиарета доехать еще засветло.

— Что такое «пробка на мутоньере»? Говори по-польски.

— Я и говорю. Что такое «пробка» на шоссе, вы знаете. А мутоньерой называется шоссе из Алжира до аэропорта, от французского «le mouton», что значит «баран». Когда-то по этой дороге гнали баранов на продажу, отсюда и название дороги. Теперь это скоростная магистраль длиной в тридцать три километра. А на самом деле почти всегда это тридцать три километра пробки, какой свет не видел! Две недели назад меня занесла сюда нелегкая, и двадцать метров я тащился пятнадцать минут. Сейчас приступили к строительству нового шоссе с двухрядным движением, пока не построят — в Алжир не поеду.

Яночка только собралась горячо возразить, как их машину обогнала какая-то другая, явно африканская! На шофере был яркий халат с широкими рукавами, а на голове большой белоснежный тюрбан. Пассажирками его были две арабки, закутанные с головой в белые покрывала.

Вильнув задом, обогнавшая их машина стала быстро удаляться, а внимание Яночки привлекли дорожные указатели с большими надписями по-европейски — с одной стороны BLIDA, а с другой LARBA и SOUR ELGHOZLANE. Под этими надписями виднелась арабская вязь. Вдоль шоссе росли гигантские агавы, дикие и запыленные. Девочка опять вспомнила, что находится она в Африке, и безграничное счастье заполнило ее душу. Все здесь ново, все необычно. Бог с ним, с Алжиром, увидит его когда-нибудь в другой раз, пока надо наслаждаться тем, что видит вокруг.

— Да, и в самом деле жарко, — сказала пани Кристина. — Послушай, Роман, можно я сниму платье? Я в купальнике.

— Храни тебя Бог! — в ужасе воскликнул пан Роман. — Не забывай, ты находишься в мусульманской стране! Можешь снять с себя все, что под платьем, но платье обязательно оставь, иначе нас могут забросать каменьями. Я же предупреждал, одевайся соответственно!

Пани Кристина рассердилась.

— А я и оделась соответственно, не придирайся. Так, чтобы легко можно было раздеться. Но не предполагала, что здесь такое пекло, в платье с рукавами не выдержу, хоть рукава и короткие.

— Вот и надо было надеть без рукавов, — наставительно заметил муж. — Без рукавов у тебя не найдется ничего поблизости?

— Пляжный халатик, я его специально положила в чемодан на самый верх. Чемодан в багажнике.

— Тогда немного отъедем, и переоденешься, — решил пан Роман. — Пока потерпи.

Поворчав, пани Кристина вынуждена была покориться. Какое-то время ехали молча, дорога поглощала все внимание водителя. Но вот на ней стало свободней, пан Роман прибавил скорость и сказал:

— Может быть, имеет смысл проехать через Ущелье обезьян? Правда, дорога немного длиннее, но спокойнее. А потом выезжаем на плато, и прямиком до Тиарета, через Махдию...

— Да! — одновременно вырвалось у Павлика с Яночкой, хотя отец спрашивал не их, а маму. Та отозвалась:

— Мне все равно, лишь бы где-нибудь нашлось место, чтобы переодеться. Пока я просто не в состоянии любоваться красотами природы. Там найдется такое место?

— Именно там сколько угодно таких мест. Но... — засомневался вдруг отец, — там вы захотите кормить обезьян, а у нас ничего для них нет. А быть в Ущелье обезьян и не покормить их — считай, напрасно приезжали, никакого удовольствия.

— Так ведь ты сам сказал — захватил для нас фрукты.

— Это для вас, даром, что ли, я целый час мыл их в растворе марганцовки? Не отдавать же их обезьянам. Разве что по дороге купим...